– Приятно вам провести время. Погода, кажется, благоприятствует, – учтиво сказал Квиллер.

Красный лифт ушёл без него, пришлось ждать Зелёного. Всё это время он гадал: как встретилась эта странная парочка? Уже далеко не молодая Шарлот с её стародевичьим пылом и белыми волосами, похожими на сахарную вату, и Реймонд Данвуди с пластырем на ухе и тупым выражением лица, мужчина, которому не было и сорока пяти. Когда кабина лифта остановилась и нехотя распахнула двери, какая-то женщина, поднимавшаяся из прачечной с корзиной белья, весело вскрикнула:

– Ух ты, теперь тут у нас знаменитые богатеи живут! – и громко рассмеялась.

– Будь я богат и знаменит, стал бы я жить в вашей старой развалюхе «Касабланке», – проговорил Квиллер с натянутым добродушием, за которым скрывалось раздражение. Он вышел на третьем, решив воспользоваться лестницей, мысленно проклиная Сашу, как там её, за то, что та посмела раскрыть его финансовое положение. Ему нравилось разыгрывать из себя журналиста в отставке, но играть роль миллионера он не собирался. В какой-то момент ему даже захотелось переехать в пеннимановскую «Плазу», однако он вспомнил, что гостиницы не позволяют держать в номерах кошек.

Неожиданно внизу завыла сирена «скорой помощи». Что, ещё одна потеря? Кто на этот раз?

Открыв дверь в 14-А, он увидел подсунутую под створку газетную вырезку с припиской от Эмби: "Вы это видели?" Это была статья из субботней «Зыби»: интервью с одним из директоров «Пенниман, Грейстоун энд Фладд». Рексвелл Фладд утверждал, что будущие площади «Ворот Альказара» уже распределены на пятьдесят процентов и работы начнутся раньше предполагаемого срока. С фотографии смотрело длинное узкое лицо строителя с высокими скулами, обрамлённое ломкими волосами. Квиллер с отвращением смял газету и сунул её в мусорную корзину.

Мгновенно раздалось лёгкое шлепанье бархатистых лапок, и из спальни выскочила спящая красавица Юм-Юм, которая тут же сунула нос в корзину и выудила смятую бумажку. Звук мнущейся бумаги она расслышала даже во сне. Квиллер отнял вырезку, не желая, чтобы кошка жевала просвинцованную газету. Мельком он ещё раз взглянул на фотографию и подумал о том, что где-то уже видел это лицо.

Юм-Юм здорово разозлилась, и, чтобы восстановить мир и порядок, Квиллеру пришлось приласкать её, наговорить ей кучу комплиментов о её красоте, приятности в обхождении и величавости характера. Она муркнула и отправилась обратно на постель.

«Почему она всё время валяется на матраце? – спросил сам себя Квиллер. – Из-за смога? Или, может быть, она получила стресс?»

Коко всё это время ждал его, восседая на столе для скрэбла, и первые два раунда выиграл с такой легкостью, что бывшему журналисту пришлось изменить правила, по которым они играли: он ввёл в обращение имена собственные, сленг и иностранные слова. Но кот продолжал выигрывать. Человек же получал удовольствие от смакования слов типа «мерси», «пока» и «облом». Почти в самом конце игры он собрал слово «плюх», оказавшееся пророческим.

Вообще-то он собирался провести весь день в библиотеке, поэтому на пути к центру решил остановиться в пеннимановской «Плазе» пообедать. Кафе находилось на втором этаже. Квиллер только шагнул на эскалатор, как у себя за спиной услышал надтреснутый голос:

– Помогите!

Он повернулся и краем глаза увидел грязную седую бороду. В ту же секунду кто-то схватил его за руку. Дальнейшее происходило словно при замедленной съемке: его рука тянется к поручню… не дотягивается… тело заваливается назад… ноги оказываются впереди… ступеньки надвигаются, чтобы встретить его позвоночник… эскалатор продолжает работать, а он выезжает на второй этаж вперед ногами.