– Шахматами играли, поглядите, на шахматной доске остались следы.

И в самом деле на белых и черных клетках шахматной доски при свете лампы можно было, хоть и с трудом, разглядеть чуть заметную шероховатость, скорее тень, след передвижения фигурки.

– Никогда не могла понять, как ты различаешь такие вещи, к тому же без очков, – недовольно заметила я. – Со своими-то диоптриями!

– Только три с половиной, – огрызнулась Алиция. – В правом – четыре с половиной, но какое это имеет значение?

– У меня всего три четверти, но я надеваю очки, когда собираюсь читать, а не снимаю, как некоторые…

Впрочем, сейчас не до проблем со зрением. По примеру подруги я тоже сунула под лампу фигурку, которую держала в руках. Это оказался король, как ему и положено, в короне. И я увидела, как в короне что-то сверкнуло.

– Эй, девушки! А ну все сюда. Или у меня обман зрения, или головной убор моего короля украшают алмазики. Лопнуть мне на этом месте, если мы не имеем дело с шедевром ювелирного искусства! Какая тонкая рельефная чеканка, к тому же драгоценные камни…

– Ненормальная! – фыркнула на меня Алиция, но сама тоже взяла другого короля и стала его разглядывать.

Мажена рассуждала вслух:

– Раз шахматы, должны быть белые и черные, а мне все фигурки кажутся… хотела сказать – «одинаковыми», но нет. Они черные и белые, разница видна, только не пойму в чем…

Алиция перебила девушку. Конечно, она не могла согласиться со мной.

– И никаких алмазиков, ты все выдумала, если что и сверкает в короне, так малюсенькие рубины.

Отталкивая друг дружку от лампы, мы принялись изучать находку уже с помощью лупы. Все фигурки были серебристые, но белые отличались идеальной гладкостью, в то время как черные наполовину выделяла другая фактура. Трудно точно ее определить, вроде как будто шероховатость, шершавость, что при идеальной сверкающей белизне белых фигур производило впечатление… если не совсем черных, то все же очень темных. У черных такой «шершавой» техникой были выполнены мантии короля и ферзя-королевы, гривы и хвосты коней, граненые цоколи и капители башен-ладей, нижние части пешек. У белого короля и белой королевы в коронах посверкивали алмазики, у черных монархов – рубинчики. И хотя в массе все фигурки казались одной компанией, все же их легко можно было разделить на два воюющих лагеря.

– Слушайте, ведь это же настоящее сокровище, – с трудом переводя дух произнесла Мажена. – Серебряные шахматы! Я горда и счастлива, что присутствовала при их находке.

– Сомневаюсь! – пробурчала хозяйка. В отличие от нас она особого восторга не проявляла, хотя и оказалась владелицей целого состояния.

– Ну в чем ты опять сомневаешься? – раздраженно спросила я.

Всегда она такая! И сама не радуется, и другим не дает.

– Сомневаюсь в том, что они серебряные. Им не меньше века, серебро за это время должно бы было почернеть, а они, сами видите, так и сверкают.

– Если держать серебро без воздуха и света, – начала было я, но мне не дали закончить.

– Алиция, у тебя найдется в доме серебряная ложка или вилка? – вмешалась в наш спор Мажена.

– И ложки есть, и даже вилка. Нет, две вилки. Точнее, три, – вслух вспоминала хозяйка. – Еще довоенные.

– Ты пользуешься ими?

– Нет.

– Они у тебя лежат на окне?

– Нет, в ящике.

– И что?

– Чернеют. Кажется, надо их чистить, вроде бы мелом.

– Ты чистишь?

– Делать мне нечего!

– Значит, это не серебро, но что же тогда? – задумалась Мажена.