Иоанна Хмелевская. Кот в мешкеПани Иоанна - 21
– Послушай, -. раздраженно сказала мне Алиция, когда я уже уселась на террасе ее домика в Биркерёд. – Если я и страдала когда-либо болезнью Альцгеймера, так теперь здорова. Похоже, она на тебя перекинулась. Может, соизволишь хоть немного навести порядок в той путанице, которую тебе удалось здесь устроить? – Какую такую путаницу? – рассеянно поинтересовалась я. В данный момент все мои умственные и физические усилия были направлены на то, чтобы поудобней устроиться на так называемом садовом кресле. Идиотская мебель, эти шезлонги, ни сидеть, ни лежать на них просто невозможно. Согнувшись в три погибели, Алиция пыталась выпрямить фуксию, опрокинутую сильным вихрем месяца два назад. Теперь она росла как-то странно, чуть ли не под прямым углом. Но цвела, что вызывало у меня понятную зависть. Выпрямившись (я говорю об Алиции, не о фуксии), она все так же раздраженно пояснила: – Ту, что ты нагородила в своих романах, да еще усилила автобиографией. Теперь уже никто не в состоянии разобраться, что происходило на самом деле, а что ты напридумывала, но я, учти, все отлично помню, не надейся… – Вот еще! – возмутилась я. – Если ты приписываешь мне брюки, которых домогалась Дагмар… – В брюки внесены коррективы, – перебила меня подруга и сухо заметила: – И даже этот… как его… Па… Па… – Ты о ком? – не могла догадаться я. – Или о чем? – Да этот пан… редкая скотина… фамилия у него вроде от растения… папайя? Папоротник? – Никаких Папоротников не знаю, не фигурировали они у меня. Ни в моих романах, ни в жизни. Оставив фуксию в покое, Алиция принялась озабоченно ощупывать сухую ветку яблони, нависшую над нашими головами. – Надо бы ее спилить, еще свалится кому на голову. – Точно свалится, – не сомневалась я. – Так о ком ты хотела спросить? – Забыла. Патиссон? Паслен? – Да не знала я таких. А ты уверена, что его фамилия от растения? Ведь ты сейчас по уши занята растениями. Алиция не была уверена. – Кто его знает. Помню, фамилия этого паразита начиналась с Па… А кроме того, у меня никогда не водились ни крысы, ни прочие полевые мыши. Твои инсинуации тоже пришлось исправлять. – Сочувствую… – И с чего вдруг столько народу набросилось на твое «Все красное», будто другой литературы не существует? А, главное, все мучают глупыми вопросами, не бестактно ли со стороны Аниты по-прежнему посещать меня? И как я не боюсь впускать в дом человека, ведь она столько народу прикончила. Тут уж не помогают никакие мои объяснения, боюсь, меня скоро кондрашка хватит. – Почему тебя, а не ее? Пусть она объясняется. Почему не спрашивают ее? – Спятила? Ее все боятся, ведь ты сделала из Аниты не просто убийцу, но и еще немного сумасшедшую. А психов все боятся. Впрочем, ты и меня изобразила в своем так называемом «творчестве» не совсем нормальной. С большим приветом я у тебя получилась. – В таком случае ты и себя не должна пускать в свой дом. Нам обеим как-то не пришло в голову, что не но ведь впустила и даже обрадовалась моему приезду. Старая дружба не ржавеет. Меж тем Алиция никак не могла отделаться от какого-то типа, который начинался с «Па». Продолжая заниматься своими травами, она бормотала: «Паслен? Папуас? Нет, папуас не из той оперы». Зная пристрастие Алиции к растениям, я не выдержала и посоветовала: – Слушай, может, никакая у него не растительная фамилия? Попробуй в другой области. |
