– На английском.

– Ну, тогда справишься.

– Я ее подброшу, – вызвалась я. – Зачем ей опять тащиться пешком, если захочет погулять – завтра погуляет.

– О, какие вы добрые! – до слез расчувствовалась Беата. – От сердца отлегло.

– Тогда, пожалуй, я воспользуюсь оказией и тоже поеду, – обрадовалась Мажена. – Нужно же мне когда-то вернуться домой, тем более что завтра концерт. Алиция, умоляю тебя, спрячь шахматы как следует и, пожалуйста, не забудь, куда спрячешь!

Беата предложила:

– Пусть спрячет после того, как мы все три уедем – не возникнет подозрения, что подглядываем.

– Совсем голову мне заморочили! – махнула рукой Алиция.

Судя по тому, что вечером, когда я укладывалась спать, в моей комнате не было заметно ни малейшего следа пребывания там шахмат, Алиция их действительно спрятала. Надеюсь, с умом…

***

А вот сумки Беата не получила. Тот железнодорожник в первом вагоне, к которому мы обратились, не знаю, начальник поезда или машинист, вежливо заявил нам, что ни о какой сумке не слышал и на Центральном вокзале ему ничего в руки не сунули. По-английски он говорил неплохо, внимательно выслушал объяснения Беаты и высказал предположение, что, по всей видимости, с нужным поездом он разминулся на какую-то минуту. Теперь нам надо позвонить в Ховетбанегард.

Совет был правильным, но звонить нам никуда не пришлось. Оказывается, сразу после нашего отъезда Алиции позвонили с Центрального вокзала и, извиняясь тысячу раз, сказали то же самое: не удалось отловить нужный поезд из-за какой-то минуты. Беатина сумка в данный момент находится у дежурного по вокзалу и будет отправлена нам, уж вы извините, только завтра, в десять утра.

– Они хотели отправить ее первым поездом, в шесть утра, – похвасталась Алиция, – но удалось убедить, что это «не будет удобно для нас». Не волнуйся, раз она в Копенгагене, теперь уже ни с каким поездом не разъедется. Ну что, ужинаем?

***

Ужасающий рев вырвал меня из объятий сна поздней ночью. Похолодев, я ожидала – сейчас рухнет дом, не иначе как в Дании землетрясение. Прошло несколько минут, дом не свалился мне на голову, и, окончательно проснувшись, я поняла: проклятый бачок. Вот приспичило кому-то по ночам в туалет! Мог бы и не спускать воду! Ладно, раз не землетрясение, можно спать.

А утром все же предложила:

– Давайте по ночам воздерживаться от спуска воды. Что скажете? В ночной тишине, Алиция, твой ошалелый бачок ревет с удесятеренной мощью.

– Я уже давно воздерживаюсь, самой неприятно, – не возражала хозяйка. – А кто сегодня спускал?

– Не знаю, ты или Беата.

– Клянусь, не я, – отреклась Беата. – Во-первых, я спала мертвым сном и даже не слышала, как он, по твоему уверению, ревел, а во-вторых, чувствую себя в этом доме непрошеным гостем, что хуже татарина, и стараюсь вести себя тише воды. После того как вчера напугалась, я бы ни за что не стала раздражать ночью проклятый бачок.

– А ты не чувствуй себя татарином, – посоветовала ей хозяйка, – не то и в самом деле будешь излишне выделяться на общем фоне. Тут каждый чувствует себя хозяйкой. Так, говоришь, не ты? И не я. Иоанна, да, верно, ты сама?..

– Не думаю, – оскорбилась я. – К тому же технически затруднительно спускать воду в туалете, лежа в своей постели.

– А ты уверена, что это именно вода грохотала?

– Уж в этом я не ошибусь, ведь моя комната совсем рядом.