Отметилась «стандартным» вопросом даже моя соседка по парте.

Я устало вздохнул, поправил очки — и всё же объяснил Волковой «уклончивость и неуверенность» своих ответов.

— Понимаешь, Алина, — сказал я. — Сам пока ни в чём не уверен. Рокотов просил подменить его только на одном концерте: на прошлом. О других выступлениях мы с ним не договаривались. Он сам поёт. Его ансамбль прекрасно справлялся без меня — раньше. Справится и в субботу — я так думаю. Если, конечно, Рокотов снова не потеряет голос.

Пожал плечами, вгляделся в лицо своей соседки по парте: мне почудилось, что Волкова сегодня подкрасила ресницы.

— Но петь со сцены мне понравилось, — признался я. — Было весело; хоть и нелегко: два с половиной часа пения — многовато, на мой взгляд. Но если Сергей попросит, то я спою снова. А не попросит — найду, чем занять свой субботний вечер. Так что я пока сам не знаю, буду ли петь на следующих танцульках. Но напрашиваться не стану: не хочу.

Алина хмыкнула и сказала, что «девочки расстроятся», если не увидят меня в субботу на сцене — я лишь развёл руками в ответ.

С понедельника я изменил своё расписание. По возвращении из школы уже не тратил время на просмотр телевизионных программ, бренчание на гитаре и листание страниц чужих книг — всерьёз взялся за написание собственного «шедевра». О чём именно напишу, я определился быстро. Работа над романом продвигалась, но не столь активно, как я рассчитывал изначально. Потому что я лишь на этой неделе осознал истинное значение слова «рукопись». Понял, что прежние мои труды (в прошлой жизни) рукописями не являлись: набирать тексты на компьютере и писать их от руки — это не одно и то же. Невольно восхитился писателями прошлого, которые чиркали свои шедевры гусиными перьями. По скорости своей работы на этой неделе я прикинул, что точно не завершу работу над книгой в этом году — даже если буду корпеть за столом всё свободное время в перерывах между сном, приёмами пищи и походами на учёбу.

Теперь я усаживался за письменный стол сразу же по возвращении из школы (наскоро перекусив). И выбирался из-за него, когда слышал в прихожей голос вернувшейся с работы мамы — тогда мои труды прекращались: до вечера. Не жертвовал ни минутой общения с мамой — даже ради работы над рукописью. Мы вместе ужинали, разговаривали о папе, о школе и о моих «послешкольных» планах. Видел, как блестели мамины глаза, когда она рассуждала о нашем скором возвращении в Первомайск. Тут же вспоминал о разговоре со Свечиным (на Московском вокзале). Мысленно повторял: «Ну и гад же ты, Лёня». И мысленно возвращался к размышлениям о «солдатах». С Волковой мы о «солдатах» больше не разговаривали (на этой неделе) — дельных идей на эту тему Алина мне так и не подбросила. Виделись мы с Волковой только в школе, во время учёбы — в гости я к ней не ходил, да она и не приглашала.

В субботу меня снова атаковали девчонки — снова потрогали одежду на моём плече, а самые смелые и нахальные (Лидочка Сергеева) царапнули ногтями шею.