Я сообразил, что так и не уточнил: кто из солдат Новиков, а кто Звонарёв.

Кивнул.

— А они что? — спросил светловолосый.

Я пожал плечами и ответил:

— Ничего.

— Ничего не передали? — спросил Чёрный.

Я чуть опустил поднятые на уровень глаз руки — коснулся локтями рёбер.

— Нет.

Солдаты обменялись взглядами.

— А как там… вообще? — спросил черноволосый.

Он кивком указал на стену.

Я подробно описал всё, что видел за дверью этого класса. Сказал и о военнослужащих с автоматами, что собрались на первом этаже, и о дежуривших на лестнице милиционерах. Упомянул, с кем я встретился в кабинете директора. Обрисовал словами внешность капитана Райчука. Доложил, что Николай Григорьевич при мне сказал, что автобус «готовят».

Чёрный и Белый снова переглянулись.

— Ладно, Котёнок, — сказал темноволосый. — Вали к остальным.

Он указал стволом автомата на школьников, шагнул в сторону.

Я кивнул. С поднятыми руками медленно побрёл к одноклассникам.

Солнечный свет всё же пробивался сквозь плотные шторы. Но плохо освещал лица сидевших на полу школьников. Я поправил большим пальцем очки, пробежался взглядом по головам — прикинул, где присяду. Увидел: в расположении десятиклассников произошли изменения, пока я бродил за пределами кабинета. Отметил, что девчонки переместились ближе к доске. Парни будто прикрыли одноклассниц своими телами: выдвинулись вперёд, расселись в виде живой изгороди. Кравцова и Громов уже не сидели рядом. Наташу я увидел сидящей у самой стены. Василия заметил за спиной Свечина. Я подошёл к Лёне — тот сдвинулся в сторону, схватил меня за свитер, потянул вниз. Я опустился на корточки. И тут же услышал шёпот Громова: «Приготовься, Котёнок!»

Я вопросительно вскинул брови, взглянул на Васю поверх Лёниного плеча.

Свечин приблизил губы к моему уху.

— Ты, я и Громов нападём на чернявого, — произнёс Леонид. — А пацаны рванут к белобрысому.

Я увидел: у него посинели губы и дрожали пальцы.

— Вы сума сошли⁈ — прошептал я.

Заметил хмурые, решительные взгляды одноклассников. Парни сжимали кулаки, смотрели на меня исподлобья. На лицах девчонок не увидел слёз (даже на щеках Лидочки Сергеевой).

Подумал: «А ведь они не верят, что умрут».

— Не трусь, Котёнок, — услышал я шепоток Кравцовой. — Они в нас не выстрелят!

Я посмотрел на большие чёрные Наташины зрачки.

Вспомнил: «Солдаты их всех убили».

— На счёт три встаём и бежим к этим уродам, — прошипел Громов. — Готовы?

Я решительно покачал головой и громко сказал:

— Не готовы. Все остаются на местах!

Мне почудилось, что от звуков моего голоса задрожали стёкла. Лёня Свечин вздрогнул. Наташа Кравцова приоткрыла рот — не издала ни звука, будто потеряла дар речи. Сидевшие около меня парни отшатнулись. А Вася Громов вдруг вскочил на ноги.

— Ах ты гад! — воскликнул он.

Василий склонился над плечом Свечина, махнул рукой. Я увидел в метре от себя его перекошенное от ярости лицо. Заметил движение кулака. Не уклонился от удара: мой затылок упёрся в чьё-то плечо. Кулак Громова врезался в моё ухо.

Я пошатнулся, клацнул челюстями. Заметил испуг в глазах Лёни Свечина. Услышал хруст дужки очков. Почудилось, что в моей голове раздался мощный и протяжный голос колокола. Но его тут же заглушил громкий хлопок выстрела.

Глава 3

Очки перекосились, но не упали на пол. Я придержал их рукой, упёрся ладонью в пол. Сквозь звон в моих ушах пробился визг Лидочки Сергеевой. Я видел, как пошатнулся и осел на пол резко побледневший Вася Громов.