Похоже, за своими страхами, она недооценила степень его стресса от новости о двойне.

К тому же, напился Костя не сам, а в компании с Борисом. Но с того что спрашивать, подчиненный все-таки.

— Весело тут у вас. — Заметила Карина, замерев на пороге.

Константин, уже без пиджака и без галстука, с расстегнутым воротом рубашки, тут же поднял голову и пару секунд просто буравил ее взглядом. Причем, если обычно она мало что могла прочесть в его глазах, только когда Костя позволял это, сейчас Карина понимала каждую мысль, отражавшуюся в этом, немного растерянном, хмельном, но определенно довольном взоре.

Ее муж, похоже, заволновался о том, как она отреагирует на наличие пьяных мужчин в доме. И даже попытался казаться не настолько выпившим, как был на самом деле. Главное, при этом понимал всю безуспешность попытки.

Карину, почему-то, это настолько тронуло, настолько зацепило, что она так и застыла на пороге, ощущая, как губы расплываются в улыбке.

Пожалуй, ни разу еще она не видела Соболева настолько… открытым, что ли? Мысли, чувства и причины своих поступков Костя всегда держал закрытыми от окружающих. Даже от нее, пусть Карина уже интуитивно научилась чувствовать и улавливать то, что творилось за непроницаемым «фасадом» этого сильного и волевого мужчины. Чего стоила их «свадьба» и его признание в любви, когда Костя просто поставил ее перед фактом.

В этот момент он был иным.

Нет, он не казался сейчас слабым или уязвимым. Ни на секунду. Более яростным, несдержанным, пожалуй. Он всегда ассоциировался у нее с твердой скалой, надежной и непоколебимой. А сейчас Карина поняла, что наряду с этим, в любимом прячется еще и «ветер», буйный, бешенный, почти ураганный. Но и тот был направлен на ее безопасность.

А еще Соболев в этот момент был очень веселым. И счастливым. Константин, определенно, быстрее сумел принять и насладиться нежданным «удвоением» будущих наследников. Не без помощи друга и виски, судя по пустой бутылке, стоящей на столе между мужчинами.

А ее это развеселило. Его реакция. Его свобода.

Развеселило и заставило почувствовать почти такое же счастье, какое, похоже, испытывал Костя. Правда, не от факта беременности, пока, а от его радости. И это ощущение их общей, какой-то разделенной между двумя радости, словно протянулась тонкой, воздушной, но почти реально ощутимой нитью.

— Карина. Простите. Поздравляю. — Никольский, сохранивший галстук, но смотревшийся достаточно взъерошенным, попытался резко подняться, одновременно, без пауз, выпалив все это.

Похоже, и он ощутил, что в кабинете стало тесно для третьего, лишнего. Но из-за своего состояния и слишком ретивого подъема, запутался в стуле и столе, чуть не смахнув на пол пустую бутылку.

Это выглядело настолько непроизвольно и непосредственно, и так не вязалось с образом Бориса, что все засмеялись, немного разрядив ту щемящую атмосферу, заполнившую кабинет с ее появлением.

— Простите. — Борису все же удалось выпрямиться. — Я пойду, пожалуй. — В этот раз он удачно добрался до двери, от которой Карина отошла, пропуская Никольского. — Поздравляю. — Кивнул он, широко улыбаясь.

— Спасибо. — Карина улыбнулась в ответ.

И Никольский быстро ретировался.

— Это вы праздновали, расслаблялись или напивались от горя? — Продолжая улыбаться, она повернулась к мужу.

— Первое. И второе, немного. — Костя поднялся со своего кресла, справившись с этим получше Никольского, хоть и было заметно, что ему пришлось немного сосредоточиться.