Дух хмыкнул.

    -  Тому, кто обречен на встречу с палачом, и встретить шторм на утлой лодке будет нипочем.

    -  Ну уж нет. Я не верю в судьбу. Это хорошая отговорка для лентяев и трусов - можно ничего не делать, ссылаясь на судьбу, рок, Божью волю. А по мне, так Божья воля - биться до последней возможности. А потом - еще немного сверх того.

    -  Правильно, господин капитан! - с воодушевлением в голосе поддержал меня Андрэ. - Мне вот Анна тоже частенько говорит: зачем ты себе еще отбивных накладываешь, в тебя же больше не лезет! Но я продолжаю есть до последней возможности! А потом - еще немного сверх того!

    -  Спасибо, Андрэ! - сквозь зубы прошипел я, слушая бесплотное хихиканье духа. - Хорошо, дух, оставим пафос. Просто не делай так больше, мне не нравится выглядеть паяцем, да и вообще привлекать к себе внимание не стоит. Кстати, чего ради ты следуешь за нами? Ты же теперь вроде как свободен. Неужели тебе здесь интереснее, чем в раю? Или ты сюда из ада попал? Там и вправду так хреново, как толкуют проповедники?

    Последний вопрос я задал не без некоторой внутренней дрожи. Конечно, как и всякий истинный христианин, я верю в милосердие Божье и возможность спастись через покаяние. Но циничный ландскнехт во мне говорит, что по грехам моим райские кущи мне светят только в одном случае: если в небесной канцелярии произойдет грубейшая ошибка. Да и при моем образе жизни есть серьезные основания сомневаться, что в нужный момент я успею покаяться. Говорят же, что ландскнехты не умирают - они отправляются в ад на переформирование. Так что интерес к бытовым условиям в будущем месте вечной дислокации был для меня вполне естественен.

    К сожалению, Хосе Альфонсо не смог удовлетворить мое любопытство. Беспощадно мучая мое чувство прекрасного своим корявым ямбом, хореем и прочими размерами, призрачный поэт объяснил, что на зов ведьм и колдунов являются только те из духов, что зовутся неприкаянными. То есть застрявшие по каким-то причинам на грешной земле. Например, сам сеньор Хосе Альфонсо Фигейро да Бухоралес остался на этом свете, поскольку считал себя невинно пострадавшим из-за любви к искусству. При жизни он состоял в свите какого-то испанского гранда, время от времени писал для того сонеты и эпиграммы, за что получал неплохое жалованье и был в конце концов отравлен другим поэтом, желавшим занять его место. Жажда мести оказалась теми цепями, что удержали его в этом мире. Так что про рай и про ад поэт знал не больше живых, да и не особо стремился узнать, подобно мне подозревая в прямом смысле горячую встречу, уготованную ему на том свете.

    -  Ну допустим, - сдался я. - Почему ты здесь, я понял. Но почему ты потащился за нами? Летал бы себе где хочешь. Желательно - где-нибудь подальше от меня.

    -  А с вами интересно, - с обескураживающей прямотой сообщил Хосе Альфонсо. - Чудес я много повидал с тех пор, как подло был отравлен, но говорящего кота встречаю первый раз.

    -  Иезус Мария! Сколько раз тебе повторять: я человек, а не кот! Ладно, может, тогда объяснишь мне наконец толком, что за посланник Тьмы на меня нацелился и чего ему от меня нужно?

    Дух некоторое время молчал, потом нехотя пробормотал:

    -  На сей вопрос тебе ответить я не волен…

    -  Что значит - «не волен»? А кто мне только что втирал, что он «свободный дух»? Эй? Хосе Альфонсо? Ау?

    Но дух исчез.