|
Как все-таки хорошо, когда путешествуешь с верными друзьями. Ну ладно – пусть Бурый недалек и груб, но таковы ведь по большей части все ландскнехты. Пусть петух высокомерен и зануден – у всех есть свои недостатки. Главное, что мы движемся вперед, в седельных сумках хватит еды на пару дней, да и солнце решило под конец осени побаловать нас… В груди у меня нехорошо екнуло. Конец осени! Да что со мной?! Еду, улыбаюсь, словно на прогулку отправился. А время-то уходит! Осталось всего девять дней и бог знает сколько миль до Куаферштадта. А там еще предстоит как-то пробиться к его величеству Пусию Первому и убедить помочь мне… При том, что в прошлую нашу встречу я ему, кажется, не особо понравился.
– Значит, так, орлы. Отставить разговорчики, – скомандовал я. – Сержант Иголка доходчиво объяснила задачу, теперь слушайте мой приказ. Приказываю осуществить марш-бросок отсюда и… э-э-э… до заката. Марш-бросок приказываю осуществлять сержанту Иголке легкой рысью. Я и отрядный капеллан следуют верхом, рядовой Бурый сопровождает пешком. Рядовой! – Я! – Когда устанешь, подавай сигналы голосом – тогда и остановимся на привал. – Есть! – Вперед! Марш! – В поход, труба зовет… – Иголка! ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой повествуется о том, как благородный Конрад фон Котт и его отряд вступили в бой с превосходящими силами противника и как неожиданно все закончилось для Креста и Сиплого – Что-то не нравится мне рядовой Бурый, – склонившись почти к самому моему уху, прошептала Иголка. – Неважно он выглядит. – Ты даже специально не смогла бы подобрать менее подходящее слово. «Неважно!» – Петух, разумеется, не мог остаться в стороне. – По-моему, слова «скверно» или «хреново» подходят к его виду гораздо больше. А я бы выразился еще более определенно – еще пара таких марш-бросков – и ваш «рядовой» подохнет. Я посмотрел на дремлющего у костра Бурого. Пес и впрямь выглядел плохо. Оно и понятно – Бурый уже давно немолод, причем большую часть жизни просидел на цепи. Бежать весь день за лошадью, пусть даже и скачущей легкой рысцой, даже для молодой собаки тяжело, а нашего старика это просто медленно убивало. – Он сам решил идти с нами. Я его предупреждал… – Да я ж ничего и не говорю. – Иголка тряхнула гривой. – Ясное дело – поход есть поход. Просто заметила, что выглядит он… – Помолчи лучше. – Петух укоризненно посмотрел на лошадь. – Осталось пять дней… – Мы могли бы уйти ночью, – сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Он бы не стал нас догонять, просто не смог бы. Оставим ему часть еды… даже – большую часть. Если скакать быстро, то дня через два мы будем уже в Куаферштадте. Два дня голод можно потерпеть. – Да, хорошая идея… наверное, – неуверенно протянула Иголка. – Это единственный выход. – Петух отвел глаза. Я и сам понимал, что это – единственный выход. Выход, который мне совсем не нравился. Отсюда Бурый не сможет вернуться к человеческому жилью. Последнее селение мы миновали очень давно, да и что ему там делать? Принимали нас, правда, хорошо, но одно дело – бродячий цирк, а совсем другое – бродячий пес. |
