Гнев, который Айслинн сдерживала столько лет, вскипел неудержимой волной.

Сосредоточенность. Чтобы не ударить Кинана, она вонзила ногти в ладони. Выдержка.

— Я не буду фэйри в твоем гареме. Или в чьем-то еще.

— Так будь со мной, и только со мной, другой возможности нет.

И тут Кинан наклонился и прильнул в поцелуе к ее губам. Словно солнечный свет пролился в нее, тело охватила истома, как после долгого лежания под солнцем на морском берегу.

Айслинн попятилась, уперлась спиной в оконную раму.

— Держись от меня подальше, — сказала она, не сдерживая больше гнева.

И вдруг увидела, что ее кожа светится так же ярко, как у него. Взглянула с ужасом на свои руки. Потерла их, но свечение никуда не делось.

— Не могу. Ты моя — навеки. Рождена, чтобы принадлежать мне.

Он снова шагнул к ней и легонько дунул в лицо — как на одуванчик.

Глаза у нее закатились; все наслаждения, которые дарит человеку лето, слились в одной бесконечной неге. Айслинн без сил прислонилась к грубой кирпичной стене.

— Уходи.

Нащупала в кармане пакетики с солью, выданные Сетом, достала один, разорвала. Едва не промахнулась, но осыпала все-таки Кинана.

Он засмеялся.

— Соль? О, прелесть моя, какая же ты изысканная добыча!

Собравшись с силами, она оттолкнулась от стены. Достала перцовый баллончик — угрозу для любого, у кого есть глаза. Отщелкнула предохранитель и направила свое последнее оружие Кинану в лицо.

— Отважна и прекрасна, — шепнул он благоговейно. — Ты совершенство.

И исчез. Смешался с толпой других невидимых фэйри, бродивших по улице.

Пройдя полквартала, он остановится и прошептал:

— Этот раунд за тобой, но игру я все равно выиграю, моя прекрасная Айслинн.

Его слова она услышала так же ясно, как если бы он по-прежнему стоял рядом.

ГЛАВА 23

Дары (их) обычно сопровождаются условиями, каковые умаляют их ценность и становятся порой причиной утрат и несчастий.

Эдвин Сидней Хартленд.

Наука волшебных сказок: Исследования по мифологии фэйри (1891).

Кто явился к ней, Дония поняла сразу. Так барабанить в ее дверь не осмелился бы никто из волшебного народа.

— Игра, значит? — Айслинн ворвалась в дом, как ураган, сверкая глазами. — И ты тоже со мной играешь?

— Нет. Не на том уровне, во всяком случае.

Волк прижал уши и обнажил клыки, приветствуя Айслинн, — так он обычно встречал саму Донию. Почувствовал, несмотря на волны гнева, исходившие от гостьи, что обижать хозяйку она не намерена.

От Айслинн исходило сияние, точь-в-точь как от Кинана, когда он гневался.

— А на каком?

— Я пешка. Не король и не королева, — ответила Дония, пожав плечами.

Гнев Айслинн угас на глазах.

«И переменчива, как он», — подумала Дония.

Закусив губу, Айслинн немного помолчала. Потом спросила:

— Поможет ли одна пешка другой?

— Конечно. Именно это я и делаю.

Радуясь возможности отвернуться от сияния, причинявшего глазам боль, Дония подошла к старому шкафу. Открыла его.

Там, вперемешку с ее повседневной одеждой, хранились наряды, которые она никогда не надевала: бархатные блузы с изумительной вышивкой; кофточки, как будто сшитые из паутины, сплетенной из мерцающих звезд; платья, скроенные из прозрачных шарфов, обнажавшие больше, чем скрывавшие; кожаные наряды на любой девичий вкус.

Дония вынула темно-красную блузку без рукавов.