ГЛАВА 26

Будь мы в состоянии любить и ненавидеть так же самозабвенно, как сиды, мы, глядишь, и жили бы не меньше, чем они.

Уильям Батлер Йейтс.

Кельтские сумерки (1893, 1902).

Перевод В. Михайлина.

— Это она! — Бейра топнула ногой, и по двору Донии сверкающей волной растекся иней. — Ты не дашь ей приблизиться к посоху. Ясно?

Дония поморщилась. Но ничего не ответила и не шелохнулась, пока не отбушевал ветер ярости Бейры, сотрясавший деревья и вырывавший с корнем увядшие цветы.

Королева Зимы швырнула посох наземь и сказала:

— Вот. Я принесла его. Следуй правилам.

Дония кивнула. Сколько раз уже Бейра приносила посох, сколько раз уже начиналась эта игра... но никогда серьезных сомнений в ее исходе королева Зимы не испытывала.

Теперь же все иначе. Эта девушка — особенная.

Глаза у Бейры были совершенно белые, собой она почти не владела, и Дония не решалась заговорить.

— Если она придет за ним и соберется его поднять, — Бейра протянула руку, и посох заковылял к ней по земле, как живое существо к хозяину, — ты можешь ее остановить. Я не могу. Такие условия поставил Айриэл, когда мы связывали силы щенка: если я вмешаюсь, неизбежно станет видимым покров, делающий эту смертную королевой Лета. Я потеряю трон, она его обретет и освободит Кинана.

Взяв посох в руки, Бейра принялась его поглаживать.

— Я не могу действовать. Равновесие, проклятое равновесие, условие Айриэла...

Дония кое-как выдавила:

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что мою проблему могут решить твои прелестные синие губки. — Бейра постучала пальцем по собственным ярко-красным губам. — Надеюсь, все понятно?

— Да. — Дония заставила себя улыбнуться. — И если я это сделаю, ты меня освободишь?

— Конечно, — злобно рыкнула Бейра, оскалив зубы. — Но если не управишься за ближайшие три дня, я отправлю ведьм сначала к ней, а потом к тебе.

— Понятно. — Дония облизала губы и попыталась придать своему лицу такое же свирепое выражение, как у королевы.

— Хорошая девочка. — Та поцеловала ее в лоб и сунула в руки посох. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать. В конце концов, кто, как не ты, должен поставить Кинана на колени — после всего, что он с тобой сделал?

— Я помню, что он со мной сделал. — Дония тоже оскалила зубы в улыбке и по одобрительному взгляду Бейры поняла, что вид получился достаточно свирепый.

С силой, до боли стиснув в руках посох, она добавила:

— И сделаю все как положено.

Кинан отпустил стражников и дев, оставил при себе лишь Ниалла и Тэвиша. Проследившие за Айслинн рябинники подтвердили его подозрения: она отправилась к смертному.

Она все поняла — так почему же снова отвернулась от него? Почему сбежала?

Глядя на то, как он мечется по лофту, Ниалл посоветовал ему набраться терпения. Кинан и сам обещал Айслинн подождать, но сейчас, когда он точно знал, кто она, сил на ожидание не осталось.

— Я терпел веками!

Кинан чувствовал, что теряет рассудок. Его королева — та, кого он ждал всю жизнь, была сейчас с другим, со смертным!

— Мне нужно с ней поговорить.

Ниалл встал у него на пути.

— Не спеши.

Кинан оттолкнул его.

— Думаешь, придет сама?

— Подожди несколько часов, — сказал Ниалл спокойно, как всегда, когда Кинан, повинуясь своему порывистому нраву, готов был совершить глупость.