– Кажется, мадам, я не рискну играть с вами в карты, – фыркнул он. – Помнится, вы всегда у меня выигрывали. Очень хорошо, я исполню вашу просьбу. Вижу, что они красивые ребята, к тому же хорошо воспитанные. – Король вдруг посерьезнел. – Когда мы были вместе, Блейз Уиндхем, – тихо начал он, – вы никогда и ни о чем меня не просили. Помню, что за это очень многие считали вас дурочкой.

– Когда мы были вместе, Хэл, – в тон ему тихо ответила она, – мне ничего и не нужно было, ведь у меня были ваши любовь и уважение.

– Я и сейчас люблю и уважаю вас, – сказал он. – Я смотрю на ваших чудесных детей и не могу удержаться от мысли: что, если бы они были моими детьми, если бы я взял в жены вас, а не тех, других?…

– У вашего величества прекрасный сын, принц Эдуард, – ответила она. – И вы желаете для него самого лучшего, как и я для своих детей. Сейчас я прошу за них. Вы знаете, что иначе я ни за что не стала бы злоупотреблять вашей щедростью.

Пухлая рука короля погладила нежное плечо Блейз.

– Я не знаю ни одной женщины – даже моя милая Джейн не составляет исключения, – наделенной столь чистым и добрым сердцем, как у вас, моя сельская затворница! – сказал король. – Новая королева будет счастлива видеть ваших детей в своей свите. – Он взглянул на сыновей Блейз. – А вы что думаете, мастер Филипп и мастер Джайлз? Хотите послужить нам и нашей королеве?

– Да, ваше величество! – хором воскликнули мальчики.

– А ты, госпожа Нисса? Ты рада, как и твои братья? – Усмехнувшись, он продолжал, не дожидаясь ответа: – Клянусь, она сведет с ума всех молодых мужчин. А вам, миледи Фицхью, предстоит нелегкая работа, приглядывать за этой английской розой!

– Я сама могу о себе позаботиться, ваше величество! – сказала Нисса. – В конце концов, я у матери старшая.

– Нисса! – Блейз ужаснула непочтительность дочери, но король лишь добродушно рассмеялся.

– Не браните ее, мадам. Она напоминает мне собственную дочь, Елизавету. Нисса из той же породы. Английская роза, да, но, как мне кажется, – дикая роза! Мне кажется, что она девушка сильная. При дворе ей понадобятся силы, и вы это знаете, Блейз Уиндхем. А теперь меня уже покормят? Ведь я согласился исполнить все ваши просьбы. – Он засмеялся. – Вам нет нужды морить своего короля голодом, чтобы он стал уступчивее!

Блейз подала знак слугам, и они торопливо выступили шеренгой, внося в зал шедевры кулинарного искусства, призванные ублажить господина. Как и обещала графиня Лэнгфорд, тут была говядина, изрядный кусок, обложенный каменной солью и обжаренный до того состояния, когда мясной сок начинает течь сквозь броню из соли. А еще – добрый деревенский окорок, благоухающий и розовый; жаренная в лимоне форель, которую подавали на свежих, только что сорванных в саду листьях шпината. Ну и, разумеется, пироги с куропатками, ровным счетом шесть, и винные пары сочились сквозь прорези в хрустящей корочке. На серебряном подносе внесли хорошо прожаренных уток в сливовом соусе, а на деревянном блюде прибыли наваленные горой нежные отбивные из ягненка. Многочисленные вазы наполняли груши, жареный лук и морковь, тушенная в вине и сливочном соусе. Подали свежевыпеченный хлеб, только что сбитое масло и круг острого сыра чеддер.

Генрих Тюдор всегда любил поесть, однако сегодня его неуемный аппетит неприятно поразил Блейз. Король схватил огромную порцию окорока и говядины, проглотил целиком форель, съел утку, пирог с куропатками и шесть отбивных из ягненка. Казалось, ему особенно понравились жареные луковки – от удовольствия он даже чмокал губами.