|
— Слишком мало солдат. Если эти ломанутся, взвод их не остановит. — Где людей найдешь? — с изрядным сарказмом поинтересовался Вербовски. — Да хоть где, — отмахнулся Игорь. — Ополчение, добровольцы, дружинники — кто угодно. Надо же что-то делать. Сдается мне, непопулярных решений будет все больше. — Оцепление тут не поможет, — наставительно сказал Сан Саныч. — Надо завязывать с этими сборищами. Вначале они работали на укрепление власти. Людям нужна была поддержка, хоть какая-то информация, уверенность в завтрашнем дне. Но сейчас — слишком опасно. Коршунов играет с огнем. — Да ладно, — скептически отозвался Игорь. — Толпа толпой, но не конченые же они дебилы. Полсотни солдат, второй броник подогнать. Не полезут же на пулеметы? — Толпу легко завести, — ответил Сан Саныч. — Несколько нужных людей внутри, несколько фраз, пара камней, вовремя брошенный призыв — и толпу уже не остановить ни военной формой, ни стрельбой в воздух. Разве что и впрямь пулеметами. — Ребята, у вас все в порядке? — Я с изумлением посмотрел не столько на Игоря, сколько на Сан Саныча. — Это вообще-то люди. Среди них есть наши друзья и знакомые. Вы сейчас рассуждаете о том, как правильно расстреливать их из пулеметов? Я ожидал увидеть на их лицах смятение или хотя бы смущение, но Игорь только посмотрел на меня исподлобья. Хорошо знакомый взгляд, означавший: «я понял, что ты говоришь, но остаюсь при своем мнении». Прочитать, что творится на душе у Сан Саныча, было сложнее. Охранник что-то неразборчиво буркнул и отошел от окна. — Пойдемте, — без энтузиазма сказал он. — Опаздываем. Игорь кивнул, вытащил из чехла зонт и первым пошел по лестнице вниз. Сан Саныч последовал за ним. Вербовски хлопнул меня по плечу, как мне показалось, одобрительно. Слава богу, хоть кто-то в этом мире не сошел с ума. Дождь и не думал стихать. Когда мы пересекли площадь, в ботинках хлюпало. Джинсы до колен промокли насквозь. Сушиться было некогда. Коршунов назначил встречу на полпервого, на часах было двадцать восемь минут. Охрана проверила наши пропуска, секретарша — записи, и ровно в назначенный срок мы вошли в кабинет самопровозглашенного главы коммуны. * * * Кабинет почти не изменился. Я бывал здесь однажды, в бесконечно далеком две тысячи первом. В тот год я занял второе место на чемпионате России по кадетам, и меня включили в состав делегации талантливых подростков. Мэр лично пожал нам руки, раздал грамоты и подарки, пожелал дальнейших успехов. С успехами как-то не вышло, а вот кабинет запомнился. Нынешнее его воплощение почти не отличалось от предыдущего. Словно не прошло сорок с лишним лет — сумасшедший, если подумать, срок. Несмотря на синяки под глазами, Коршунов держался бодрячком. Нам принесли настоящий молотый кофе и колотый белый шоколад. Кофе в разряд деликатесов пока не попал, а вот за шоколад можно было выторговать что угодно. Ну, кроме оружия. Я взял фарфоровую чашку с ароматным напитком и в который раз подумал, как все-таки хорошо, что я не гурман, не сладкоежка и не любитель алкоголя и сигарет. Тридцатилетняя отключка насильственным путем избавляла людей от вредных привычек. Запасы из разграбленных в первые недели магазинов и складов подходили к концу. Хуже всего приходилось курильщикам: время и наводнение практически полностью уничтожили запасы табака. Я сделал осторожный глоток и оглядел собравшихся — восемь человек: наша четверка, еще двое шапочных знакомых, тоже из рейд-отрядов, бритый наголо мужчина средних лет с погонами капитана и патлатый очкарик под пятьдесят с изрезанным морщинами лбом. Этого я раньше не видел, с капитаном пару раз сталкивался. — Добрый день, коллеги. — Коршунов отпустил секретаршу и повернулся к нам. — Спасибо, что пришли. |
