|
— Ага, — кивнул я и принялся накручивать на вилку спагетти. — Вот урод. Надо было послать его вместе с феноменом. — Она села напротив и подперла кулачком подбородок. — Коля, ну какого черта ты согласился? Что, никого больше нет? — Если не мы, то кто? — Я отправил спагетти в рот. — Ефли не фифяс, то кофда? — Вот ты, Коля, все-таки местами умный, а местами спортсмен. — Так за это ты меня и любифь. За фпортифные мефта. — Дурак. — Ника посмотрела на меня осуждающе. — Как макароны, пересолила? — Не. — Я проглотил. — В самый раз. — Хорошо… Коль, возьми меня с собой? — В феномен с трудностями? — Да, в феномен. — Ника… Ты же знаешь — не возьму. Не для того мы всё это пережили, чтобы в такое место на пару лезть. — Ничего мы еще не пережили, — хмуро сказала Ника. Но тут же разгладила морщинку на лбу. — Минуту назад ты уверял, что это совершенно безопасно. — Уверял. — Я вздохнул. — Но нет. Проси, что хочешь, только не в терновый куст. — Ясно. — Ника встала, сняла закипевший чайник и разлила кипяток по чашкам. — К тому же, состав утвержден. Снаряжение подготовлено в расчете на восемь человек. — Снаряжение? — В ее голосе звучал скепсис. — Это какое же? Зонтик и резиновые сапоги? — Ну, почему зонтик… Там много чего собрали. Оружие, кое-какие приборы, противогазы… — Противогазы, — передразнила Ника. — Самому не смешно? — Не смешно, — честно признался я. — Совсем не смешно. Но надо. К тому же, если все обойдется, получим билет в светлое будущее. Даже если не обойдется, ты получишь вместо меня. На зиму будешь обеспечена и едой, и дровами, и чем угодно. Коршунов обещал. По-моему, неплохо. — Натурально дурак, — покачала головой Ника. — Ты думаешь, меня еда волнует? Что там с этими учеными? — Ну, я не эксперт, но как сказал Сан Саныч: если они ничего не смогли объяснить на пальцах, без формул, значит, сами ни черта не поняли. Ну и хрен с ними, главное они установили: свет безвреден. — Рентген тоже не сразу убивает. Ника присела на подоконник и сложила руки на груди. Короткая майка слегка задралась, обнажив полоску побледневшей, но все еще загорелой кожи. Разговаривать о завтрашней экспедиции сразу расхотелось. Зато захотелось другого. — Коля, Коля, мы тебя теряем. — Ника, уловив направление моего взгляда, демонстративно пощелкала пальцами. — Блин, какие вы все-таки примитивные, как в анекдоте: расстегнула верхние пуговицы — мозг мужику выключила, застегнула — включила. — Ну… — я постарался собраться с мыслями, — пока никаких проблем. Пичугин — это местный ученый — сказал, что проходил за стену дважды, и там совершенно ничего особенного. Правда, надолго он там не задерживался: зашел, взял пробы, сфотографировал, вышел. Зато они отловили голубя, засунули в клетку и продержали на той стороне три дня. И ничего. Ворковал, пил, жрал, загадил клетку. Выпустили — полетел. Стало быть, безопасно. Ника вновь неодобрительно покачала головой, деловито посмотрела на часы. — В общем, все равно дурак, — подытожила она. — Я сейчас по делам, вернусь вечером, часов в семь. Может, в восемь. Чтобы был дома как штык. — Йа-йа, как штык, мадам знает толк… — Дурак! Ника кинула в меня полотенце, показала язык и вышла из кухни. Я в свою очередь посмотрел на часы: половина шестого, придется немного подождать. Отхлебнул чай. Ничего, чревоугодие тоже толковый грех. Голубь, конечно, голубем, но неизвестно, удастся ли мне еще хотя бы раз попробовать горячую пищу. |
