ДУМАЮ, МЫ УБИЛИ ЕГО.

Сергеич умер.

Часть 2. Глава 32. Седьмой раунд. Трофеи

Кожеед. Отрывки из дневника:

К порнухе быстро привыкаешь. Только вроде начал с классики, как вдруг ловишь себя на мысли, что дрочишь уже десять минут, а в голове ни одного образа. Открываешь групповуху, тоже пустота.

Секс тоже приедается. Нет, он прекрасен, просто задалбывает, что нельзя сделать все по-быстрому: сунул-кончил-побежал. Сначала надо уламывать даже свою постоянную девушку, потом стараться не накосячить, потом ползать и целовать тело. В тринадцать лет это круто, но после тридцатки мацание грудей не вызывает прежнего восторга. Хочется просто по-быстрому слить сперму.

Так что остается порно… К которому быстро привыкаешь. Сначала смотришь классику. Потом с двумя телками, потом запоминаешь их имена и ищешь, нет ли где с этими же актрисами видео пожестче.

Короче, не помню, как я оказался на этом сайте – пути интернет-порнухи неисповедимы. Но там подвешенную на цепях казашку сначала выпороли, а потом забили до смерти битой. Это был космос, я физически ощутил, как в моем мозгу взорвался нерв в районе гипоталамуса. Сердце стучало так сильно, что я даже невольно начал вспоминать – не было ли в нашем роду сердечников?

Нынешнее поколение придурков не осознает, к чему у них есть доступ. Еще пятнадцать лет назад, если ты хотел дрочить под порнуху, тебе было не до выбора. Где-то в недрах родительского шкафа была одна кассета, и у знакомого друга был приятель, который знал человека, у которого тоже была кассета с порнухой. Обычно еще добавляли – с переводом. На хрена только? Важно было, посмотрев порно, не забыть перекрутить кассету на то место, с которого начал (если кассета была на середине). Иначе родители заметят и вырвут все волосы с твоего затылка, чтобы ты не вырос извращенцем (хотя теперь я понимаю, что грех их было в этом винить).

А сейчас. Заходишь в сеть, в которой есть все. В прямом смысле все! Толстые, худые, старые, молодые, дети, дяди, арабки, индуски, русские шмары, которых забрали с трасс. Классика, хардкор, фистинг. А потом я снова наткнулся на ту казашку, которую якобы забили до смерти битой. В новом видео ей вспарывали живот. Суки! Так наебать доверчивого человека.

Создатели, видимо, подумали, что все казашки на одно лицо и никто не заметит. И в чем-то они правы. Я не сразу сообразил, что смотрю на покойницу, пока она не вскинула бровь. Невозможно скопировать мимику человека. Это как дактилоскопия. Каждый человек реагирует по своему: страх, ужас, боль или осознание, что ты сейчас умрешь. Кто-то смотрит стеклянным взглядом, у кого-то кривится уголок рта, кто-то лихорадочно начинает осматриваться по сторонам, чтоб насмотреться в последний раз пусть на забрызганную кровью маленькую комнату. На лица людей. И что самое главное ни у кого не было на лице умиротворения и спокойствия. Не было взгляда, что человек уходит в лучший мир. У всех читалось, лучше в этой комнате, с отрубленными конечностями еще задержаться на несколько минут, чем нырнуть в царствие божие, где нет боли и скорби.

Я сам решил попробовать снять такое видео. Доверия к мудакам, которые не убили по настоящему актрису, уже не было, и другие видео не приносили прежней радости. Тискаешь, тискаешь свой член, а он, козлина, лежит и пускает слюни. Можно, конечно, сожрать виагру, но это все не то! НЕ ТО!

В своем фильме я был сценаристом, режиссером, оператором, актером, композитором и, конечно же, продюсером – как Чарли Чаплин (если сравнивать себя, то с лучшими). Только выходило хреново. Руки, заляпанные кровью, пачкали объектив камеры, когда я пытался навести ее на лицо жертвы. Актеры постоянно норовили сбежать, пока я возился с фокусом.