Шансов добежать Борцу до леса живым практически не было. На длинных, равно как и на коротких, дистанциях в соревновании человека и пули всегда побеждает пуля. Но Бореи бежал, потому что остановиться — значило умереть со стопятидесятипроцентной вероятностью. А если не останавливаться, то только со ста.

Конечно, существовал еще один выход из создавшегося безвыходного положения — сдаться на милость победителей Но вряд ли она у них для Борца отыщется. В тайных войнах пленные большая редкость. В тайных войнах проигравшую сторону зачищают. И даже если на мгновенье предположит! что его пощадят как потенциально опасного свидетеля, то всё равно убьют как палача бойца в маске. И значит, остается только бежать. Бежать, надеясь на чудо!

Бежать!.. Чуда не случилось. Случился размен жизней по курсу один к четырем. Одной жизни командира на четыре жизни его подчиненных. Борец выиграл по чужому лотерейному билету.

Бойцы Борца вступили в игру. Бойцы Борца ввязались в бой.

Четверо полуслепых, с выжженными слезоточивым газом зрачками мужчин бросились врукопашную на здоровых, готовых к бою, превосходящих их численностью врагов. Бросились не для того, чтобы победить, чтобы подороже продать свою жизнь.

Сделка не состоялась. Четверо бойцов погибли, не причинив врагу никакого вреда. Их, следуя приказу о соблюдении тишины, убили бесшумно, костяшками кулаков, носками и каблуками десантных ботинок. Их убили всех, потому что они этого хотели. И потому, что их все равно надо было убить.

Бойцы погибли, сами того не зная, прикрыв отход своего, бежавшего с поля боя командира.

— Где пятый? — спросил командир штурмовой группы, подведя баланс смертей.

Пятого, капитана Борца, не было.

— Он ушел, — сказал один из бойцов. — Ушел через окно в кухне, убив Дроздова. Я видел мертвого Дроздова и видел отпечатки подошв ботинок под стеной.

— Как могло такое случиться? Чтобы он ушел? — спросил командир у бойцов.

— Мы не думали, что кто-нибудь сможет. Там был газ...

— Как вы это допустили? — потребовал ответа майор Проскурин у командира штурмгруппы.

— Он не должен был уйти. Он должен был ослепнуть, по крайней мере, на полчаса, — попытался оправдаться командир.

— Почему же он не ослеп?

— Мы нашли тряпку. Она пахла мочой.

— При чем здесь моча?

— Я предполагаю, что он протер ею глаза. Сразу. Как только почувствовал присутствие газа. И это ослабило его действие...

— Как это произошло? — спросил генерал Трофимов майора Проскурина. — Как так произошло, что вы не перекрыли пути возможного отступления противника?

— На подготовку операции было отпущено слишком мало времени. Я не имел возможности проработать все возможные варианты развития событий. И не мог перекрыть все направления из-за нехватки личного состава. Нам недоставало людей...

— Не финти. И не пытайся обманывать меня, а главное, себя, — прервал майора генерал. — Ты понадеялся на газ?

— Да. На газ. В том числе и на газ. И на прапорщика Дроздова. Я предполагал, что газ выведет личный состав противника из строя. И что прапорщика Дроздова будет довольно...

— А еще, ты знаешь, на что понадеялся? На авось. На то, что кривая вывезет. А она вишь куда завернула.

— Виноват.

— Напишешь на мое имя подробный рапорт. После. А сейчас приложи максимум усилий, чтобы исправить свою ошибку. Разошли подвижные группы для поиска беглеца.