— Подними меня над оградой, и я погляжу, есть ли способ открыть ее с другой стороны, — сказала я Кристоффу.

— Нет, — ответил он, точно так, как я вообразила будет.

— Ты знаешь, я не уверен, что это технически не взлом с проникновением, — Ответил Реймонд, голосом наполненным нежеланием. — Может быть, было бы лучше, если бы мы подождали, пока сможем схватить кого-то, кто сможет дать нам законное позволение войти в дом.

— Не будь таким пуританином, — с усмешкой сказала ему Магда. — Небольшой легкий взлом с проникновением хорошо для тебя. Кроме того, я хотела бы осмотреть его изнутри. Я обмираю взглянуть, как на самом деле живет вампир.

— Уверяю вас, мы живем так же, как и смертные, — сухо сказал Кристофф.

— Никаких гробов? — Спросил Реймонд, его любопытство явно взяло над ним верх. — Никаких странных слуг, совершающих таинственные задания поздно ночью? Никаких зеркал задрапированных черным, скрывающих факт, что вы не имеете отражения?

— У него есть отражение, — сказала я, приходя на защиту Кристоффу. — Как ты думаешь, он бреется, не будучи способен видеть себя?

Рот Реймонда открылся и закрылся пару раз, как у бестолковой рыбы.

— Хорошо, я…я…я полагаю, что никогда не задумывался об этом. Я просто допустил, что вампиры не нуждались в бритье. Никто в Энджеле никогда не брился.

— Вы смертные сплошь смотрите слишком много телевидения, — сказал Кристофф, когда приблизился к воротам.

Реймонд пробормотал неясные извинения, пока Магда хихикала.

— Я только надеюсь, что ограда не под током или что-то вроде этого, — сказала я, становясь рядом с ним, глазея на большие коричневые металлические ворота. — Полагаю, ты хочешь войти первым. Только будь осторожен на случай, если у Алека есть в нем какие-нибудь ловушки для олухов.

— Мне нет нужды взбираться на ограду; я знаю код, — ответил Кристофф с многострадальным взглядом в мою сторону.

Даже не думай осветлить свои глаза, Бу.

Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь, ответил он.

О, даже не пытайся сказать мне, что не осведомлен, что вампиры могут менять цвет их глаз.

Некоторые возможно могут. Я не сознавал, что разделял эту особенность.

Разделяешь. Это как барометр твоего настроения. Светлый — стервозный, а темный…

Я остановилась и подождала.

Темный — что? Счастливый? Спросил он.

Возбужденный. Позволь мне продемонстрировать. Я послала ему несколько воспоминаний времени проведенного нами в «Голубой Лагуне». Его глаза потемнели от обычно безупречно бирюзового до глубокого темно-синего. Смотри? Твои глаза теперь темные. Ты возбужден.

Факт, который станет очевидным для других, если ты продолжишь дальше эти специфические воспоминания. И в этот раз.

Я улыбнулась.

В этот раз, моя маленькая искусительница, ты, вероятно, склонишься над моими коленями.

Обещай, обещай, промурлыкала я, внезапно выпрямляясь, когда Кристофф провел несколько мгновений, просто развлекаясь, как я должна быть наказана.

К счастью, нетерпение Магды смутило нас прежде, чем брюки Кристоффа стали слишком тесными и я начала всерьез корчится.

— Пошли. Чего мы ждем? Через час должно будет стемнеть. — Она ткнула Кристоффа в руку.

Кристофф набил несколько чисел на углубленной панели и ворота, скользнув, открылись с почти бесшумным шипением.

— Забрать машину или оставить ее? — Спросила Магда, колеблясь сделать то или другое.

— Оставь ее, — сказал Кристофф.