|
Если тебя принимали и ты становился «кримом», ты всегда мог рассчитывать на то, что у тебя есть друзья, на веселые вечеринки и увлекательные разговоры. Скоро Тэлли больше не придется ни от кого убегать. Единственное препятствие заключалось в том, что в «кримы» не принимали тех, кто в пору своего уродства не предавался запрещенным забавам на полную катушку и не мог рассказать ничего о том, как вылезал по ночам из окна интерната, как всю ночь летал на скайборде, как удирал из города. «Кримы» были красавцами и красотками, не забывающими о своем уродском прошлом и продолжающими радоваться удачным розыгрышам и хулиганским забавам, которые по-своему скрашивали жизнь в Уродвилле. — Сколько бы ты дала за этот вид? — спросил Зейн, незаметно подобравшись к ней. В старинном черном костюме был особенно заметен его рост, максимальный для красавцев — два метра. — Сколько бы дала? — Сто милли-елен? Пятьсот? Может быть, целую елену? Тэлли вдохнула поглубже, чтобы успокоиться, и посмотрела на темнеющую за деревьями реку. — Ничего бы не дала. Это ведь Уродвилль, что с него взять. Зейн хмыкнул. — Будет тебе, Тэлли-ва. Не стоит так презирать наших маленьких уродливых братцев и сестричек. Они не виноваты в том, что не такие красивые, как ты. Он заботливо убрал за ухо выбившуюся прядь ее волос. — Я не про них. Про само это место. Уродвилль — это тюрьма. Сказала и сразу почувствовала, как неуместны здесь такие слова. Уж слишком они были серьезны для вечеринки. Но Зейн, похоже, не имел ничего против такого поворота беседы. — Ты ведь бежала оттуда, да? — Он осторожно провел рукой по топорщащимся шерстинкам свитера, как делали остальные. — Скажи, в Дыме было хоть немножко лучше? «Интересно, ему нужен правдивый ответ? — задумалась Тэлли. — Как бы не ляпнуть что-нибудь несуразное. Ведь если Зейн решит, что я не гожусь, голоса „против“ посыплются дождем, что бы мне ни обещали Шэй и Перис». Тэлли посмотрела Зейну в глаза. Они мерцали переливами золота и отражали огни фейерверков, будто крошечные зеркала. Эти глаза чем-то манили Тэлли. То было не просто обычное волшебство красоты, нет, что-то гораздо серьезнее. И развеселый бал вокруг словно перестал существовать для нее. Зейн всегда очень внимательно слушал ее рассказы о Дыме. Он уже слышал обо всех ее приключениях, но, похоже, так и не наслушался. — Я ушла в ночь перед тем, как мне должно было исполниться шестнадцать, — сказала Тэлли. — Так что сказать, что я бежала из Уродвилля, было бы не совсем правильно. — Это верно, — согласился Зейн. Он отвел взгляд и освободил Тэлли от своих чар. — Ты бежала от операции. — Я пошла за Шэй. Мне пришлось остаться уродкой, чтобы найти ее. — Чтобы спасти ее, — уточнил Зейн и снова устремил на нее взгляд своих золотых глаз. — Так? Тэлли осторожно кивнула. От вчерашнего шампанского у нее все еще кружилась голова. А может быть, уже от сегодняшнего. Она посмотрела на свой опустевший бокал. «Сколько я уже успела выпить?» — Просто я не могла поступить иначе, — сказала Тэлли и тут же поняла, как по-дурацки это прозвучало. — Чрезвычайные обстоятельства? — спросил Зейн с холодной усмешкой. |
