|
е., полагала она, армия — в конечном итоге, пусть и нескором, — будет обречена на самоуничтожение. Подобный вариант ее устраивал. К тому же она станет идеологическим надзирателем, наблюдая за становлением бандитских шаек, превращающихся в многочисленную и сильную Красную армию; «Н.К. Крупская заботилась о просветительной работе в Красной Армии, сотрудничая с Политуправлением Реввоенсовета республики на протяжении всех лет гражданской войны. В Смольном, а потом в Кремле, встречая солдата или матроса с книжкой, Надежда Константиновна радовалась всякий раз, видя в этом результат труда политпросветчиков — так нередко называли в то время работников руководимого ею Внешкольного отдела. Они часто выезжали на фронты и рассказывали, что «Надежда Константиновна с большим вниманием следила, как ведется в армии политическая работа…» Вполне правомерным считала Н.К. Крупская распоряжение Управления военных сообщений при Высшем военном совете, согласно которому грузы литературы, перевозимой по стране, приравнивались к военным грузам» («Биография», с. 200). Надеюсь, ни у кого нет сомнений насчет «литературы», которая перевозилась по стране: это были не классики русской литературы или даже мировой, а труды идеологов марксизма, направленные на дегенерирование русского и других народов недавно еще цивилизованной и образованной страны. «Это она (Крупская. — Авт.) одобрила первый букварь для красноармейцев, начинавшийся словами: «Мы — не рабы», и заканчивавшийся гордым утверждением: «Коммунизм — наш факел победный»; она даже написала поздравительное письмо молодому автору этого «Букваря» Д.Ю. Элькину (отныне русские были избавлены от привилегии писать буквари для русского народа) («Биография», с. 201).
А Троцкий, когда дойдет до дела и временами станет казаться, что больше нет никаких сил бороться против русского народа, и Гражданская война затягивается, объявит: «Нам придется, может быть, уйти, но после нас найдут только кладбище». К сожалению, ИМ уйти не придется, ОНИ будут править много десятилетий страной, превращенной ИМИ в кладбище, в котором почиет великая Русская цивилизация. …Такой же исход, — верно рассудила Крупская, — ждет и все зарубежные проекты и дела, которые Троцкий станет вести, находясь на посту наркоминдела. И вот здесь-то появится реальный шанс у Зиновьева, если, конечно, он воспользуется (по тайному совету Крупской) ситуацией. А то, что Троцкому придется очень и очень трудно справляться с зачастую непредсказуемыми процессами, она не только предполагала, но и отлично знала. Конечно, она знала, что в 1917 году Орден вместе с Троцким отправил в Санкт-Петербург более 13 000 человек (историки большевизма, коль сокрыть сей факт не удастся, превратят этот легион всего-то в 300 человек!) с поддельными паспортами, присвоив их владельцам прекрасные, звучные русские фамилии. Все, как всегда, оплачено, только бы захватить власть! Но сейчас ей было также известно и о готовом сценарии, и о выделенных огромных суммах на блокаду новой власти со стороны западных государств. Вступал в действие все тот же гегелевский тезис и антитезис, и таким образом достигался желаемый синтез: во-первых, тем самым Орден провоцировал определенную часть рабочих и крестьян на вступление в ряды Красной армии для защиты Отечества и, так получалось, — для поддержки новой революционной власти. Но одновременно исполнялась иная задача: уничтожение как можно большего числа сознательных граждан страны, физическое устранение потенциальных противников большевизма. В те чрезвычайно сложные для бывшей Российской Империи и ее народов годы, в годы разрухи и голода, Н. Крупская, имея реальное влияние на расстановку кадров, не видела на официальном посту лидера партии большевиков Ленина. Выше об этом уже упоминалось, но не было сказано главного: дело в том, считала Надежда Константиновна, что Ленин не понимал до конца важности поставленных Орденом задач, не воспринимал все так же серьезно и дальновидно, как того требовали хозяева революции. |
