Ситуация произошла у наших ворот. В той куче, которая сцепилась между собой возле вратаря, было не понятно уже, кто где есть. Цель была одна — защитить голкипера и увести шайбу. Но когда резкий удар клюшкой прилетел мне в пах, я успел заметить довольную рожу Залесского. Да, стоит ракушка, которая защищает, но блин. Почему-то меня накрыло именно в этот момент. На автомате, до конца не понимая, что делаю, я в ответ поднял свою клюшку и ударил Залесского в лицо. Глупо? Несомненно. Но меня накрыло приступом бешенства. Или не меня... Совсем охренел писюн! Вот такая взорвалась в голове мысль. Принял моё спокойствие за слабость! Короче, реакция была неосознанной, на автомате. Скорее всего, злость, которую сдерживал каждый раз, стоило нам с ним столкнуться, сорвала "стопы" и выплеснулась в этот единственный удар.

Залесский вытер кровь с ухмылкой глядя на меня. Естественно, раздался свисток, игру остановили. И естественно, меня удалили до конца матча. Мой удар судья зафиксировал, удар Залесского — нет. Федька спорил с пеной у рта, Леха и Никита пытались доказать, что, да, было нарушение с моей стороны. Но тогда уж и соперник заслуживает наказания. Грубо говоря, он стал причиной, первым ударил. Хрен там. Никто нас не слышал. И не слушал. Судья увидел — считается. Нарушение осталось вне его внимания — сорян. Невольно подумал о современном спорте. Насколько отличная вещь видиофиксация.

Как бы то ни было, со льда мне пришлось уйти. И это было обиднее всего. Тем более, при том, что во втором периоде инициатива перешла к нам. Именно в тот момент, когда играли в меньшинстве, нам накидали еще две шайбы в ворота. Я сидел на скамейке, проклиная себя, Славика и нашу с ним несдержанность. Но потом, пацаны, мои, естественно, как с цепи сорвались. Такое чувство, что от меня злость передалась им. По крайней мере, во время очередной смены, Леха, прежде, чем выйти на лед, хлопнул меня опять по плечу, и сказал, не пойти ли всем на хрен. От Симонова слышать что-то подобное было непривычно. Он редко выражался подобным образом. Практически, никогда. Потому как за спиной Лехи всегда незримо маячил образ Аглаи Никитичны, умеющей "опустить" собеседника ниже плинтуса, высококультурным, художественным языком. Наверное, это у них семейное. Симонов никогда не матерился, даже в запале игры или крайней степени злости.

— Слушай, очевидно, они хотели убрать тебя. Ты разошёлся серьёзно. Потупил, но потом взял себя под контроль. Неправильно это. Нельзя так. Игра должна быть честной. — Высказался Леха, покидая скамейку.

— Да. — Федька поправил краги, собираясь выйти следом, — Не ссы, Славик, сейчас мы все исправим. Дело принципа. За тебя, брат. Две шайбы — херня.

А я и не ссал. Я себя просто в этот момент ел поедом. Придурок, блин. Повелся. Если наши проиграют, это будет мандец. Откуда-то была четкая уверенность, вернись я на лёд, прямо сейчас, ход матча будет предрешен. Порву всех к чертовой матери.

Но пацаны не подвели. Со счетом 5:4 "Металлург", как и сказал Симонов, пошёл на хрен.

Когда прозвучала финальная сирена, нас всех будто прорвало. Мы прыгали друг на друга, хватали за плечи, кричали что-то малопонятное, но очень эмоциональное. Даже Мордвинцев в какой-то момент оказался рядом и мы с ним почти обнялись. Правда, тут же отскочили друг от друга.

Но самое главное, только Леха, Федька, Никитос и Сашка понимали, насколько важен был этот матч для меня. Вернее, понимали в рамках той информации, конечно, которая у них имелась. Что Славик Белов — сам не свой. Если бы пацаны знали, насколько не сам и насколько не свой, думаю, радовались бы ещё больше.

В раздевалке, пока переодевались, появились оба тренера, и Сергей Николаевич, и Егор.

Они особого восторга не демонстрировали. Хотя, насколько я помню, по-другому никогда и не было. Мандюлей навешать, это, да. Это они завсегда рады.