Ленгтон закурил очередную сигарету и покосился на Доминику. Дымок тянулся к вентиляционным отверстиям. Он оценивающе оглядел комнату и снова сосредоточил взгляд на хозяйке. Та стояла напротив, возле искусственного камина, опираясь локтем на белую мраморную каминную полку.

— А он не очень-то хорошо о вас отзывался.

— Прошу прощения?

— Ваш бывший муж отзывался о вас как об алчной разорительнице. Он предполагал, что вы будете давить на него, чтобы он платил больше алиментов.

Она подняла брови, но ничего не ответила, а выразительно посмотрела на часы.

— Так он согласился выплачивать вам большую сумму?

Она поджала губы:

— Вы не смеете задавать мне столь личные вопросы. Я бы попросила вас уйти.

— Я очень легко могу это проверить, миссис Виккенгем. В недавнее время бывший муж увеличил вам выплаты?

— Нет.

— Но вы ожидаете, что вам заплатят за то, что вы такая безупречная и заботливая экс-супруга?

— Довольно!

Доминика прошагала к закрытым дверям. Только она потянулась к дверной ручке, как вошла Анна:

— Извините.

— Вы уже уходите, — холодно сказала хозяйка, с отвращением глядя, как Ленгтон гасит сигарету и встает с кресла.

— Да. Благодарю вас, миссис Виккенгем, что уделили нам время. О! Еще кое-что. Чем вы занимались до замужества?

Она прищурилась и пожала плечами, улыбнувшись:

— Зачем, скажите на милость, вам это знать?

Рассмеявшись, Ленгтон нагнулся к ней и взял ее за руку:

— Мне просто хотелось услышать, что вы ответите. Я прекрасно все знаю, но вы так прелестно врете, мадам.

Она отдернула руку, захлопнула дверь и побагровела, выпучив глаза:

— Мало того что вы осмелились явиться сюда и задавать мне гадкие, оскорбительные вопросы о моей семье, так теперь еще и обвиняете меня во лжи!

— Вы же были стриптизершей.

Анна думала, Доминика отвесит Ленгтону пощечину, но та сдержала ярость, сжав ладони в кулаки.

— У кого вы разнюхали обо мне? — прорычала она.

— Это было вовсе не трудно. На вас есть полицейское досье, мадам. Вы по-прежнему состоите на учете в полиции Марселя. Я уж не в курсе, знает ли или, точнее, знал ли ваш муж о вашем достаточно богатом прошлом.

— Мой муж знал обо мне все!

— Он нанимал вас — ведь так вы познакомились? Я знаю, у него было пристрастие к совсем юным проституткам. И я подозреваю, он не мог удержаться, чтобы не облапать собственную дочь.

Ее лицо побелело от ярости.

— Убирайтесь. Убирайтесь прочь! — Тяжело дыша, Доминика с такой силой толкнула дверь, что та впечаталась в девственно-белую стену.

Ленгтон кивком велел Анне первой выйти в прихожую. Он прошел мимо трясущейся от бешенства Доминики так близко, что едва не коснулся ее.

— Должно быть, он вам с лихвой заплатил, — сказал он тихо.

Она крикнула домработницу, но пожилая женщина не отозвалась. Доминика указала на входную дверь:

— Уходите. Уходите, прошу вас!

Однако Анна подозревала, что Ленгтон еще не закончил: глаза у него характерно блеснули. Он дошел до входной двери и уже готов был повернуть ручку и выйти, но вдруг задержался и, вместо того чтобы защелкнуть, открыл портфель. Через мгновение он нашел нужный снимок — фото расчлененной Луизы Пеннел из морга.

— Взгляните, миссис Виккенгем: это Красная Орхидея.

Доминика отвела глаза.