— Нет. Я не знаю, отдавали ли вы себе в этом отчет, но вы лишь старались погубить себя. Вы пили, вы ссорились, у вас было много женщин. Десять лет вы старались вытравить из себя все, что было в вас хорошего, благородного. Десять лет вы искали смерти. И теперь, когда Провидение и суд этой страны исполняют ваше желание, вы боитесь совершить это большое путешествие.

— Не совсем так.

— Да, — согласился Альварадо, — вы не боитесь, но это вам не нравится. Даже самые храбрые страшатся неизвестного. Особенно, если они не готовы переступить через этот порог. Что же произошло, сын мой? Женщина обманула ваше доверие?

— Предположим, что это было так.

— Но это не та молодая девушка, которая приходила к вам после полудня?

— Нет.

Бишоп хотел добавить, что до того момента, когда Кончита переступила порог его камеры, он никогда ее не видел, но во время удержался и решил, что лучше этого не говорить даже отцу Альварадо.

— Я тоже так подумал, — сказал тот. — Я находился в конторе начальника, когда она пришла за пропуском. Она, к тому же, слишком молода для той, которая довела вас до состояния, в котором вы находитесь. Не хотите ли вы, чтобы я уведомил ту, другую женщину?

— Нет.

— Ну что ж, — закончил отец Альварадо, вставая. — Я бы очень хотел помочь вам, сын мой. Может, оставить вам это? — прибавил он, указывая на флакон с алкоголем.

— Нет, спасибо, — ответил Бишоп.

Священник подошел к двери, чтобы позвать сторожа.

— Я буду молиться за вас… Я буду молиться всю ночь.

Думая о словах отца Альварадо, Бишоп растянулся на кровати. Священник был прав. После того, как его покинула Тони, он наделал немало глупостей: пьянствовал во всех притонах в разных уголках страны, знал много женщин и в Мексике и в Буэнос-Айресе, очень часто совершал рискованные вещи.

И все же он никогда не замечал, что старается уничтожить все лучшее, что в нем было. Он никогда не отдавал себе отчета в том, что в сущности делал все, чтобы покончить с собой. Он просто считал, что живет так как ему это нравится.

Он достал из кармана бумажник и посмотрел на фотографию Тони — красивой, молоденькой девушки. Вне всякого сомнения, теперь она очень красивая женщина. Может быть, даже сейчас он все еще влюблен в нее. Он положил бумажник обратно в карман. Дальнейшее его существование зависит от того, что произойдет завтра утром.

«Осталось, подумал он, не более четверти часа до того, когда погаснет свет».

Но в этот момент капитан в сопровождении солдат вошел к нему в камеру.

— Зачем? Вы могли все же подождать до завтрашнего утра!

Капитан Рейс сильно ударил его кулаком по лицу.

— Слушайся!

Сплевывая кровь, которая текла из его разбитых губ, Бишоп повернулся к стене.

— Я это вспомню.

Рейс обшарил его опытной рукой.

— Это на случай, — пояснил он, — если ваша гостья принесла вам револьвер, который она скрывала в своих трусиках.

Повернув голову, Бишоп с улыбкой бросил ему:

— А если у нее не было трусиков?

— Теперь повернись!

Рейс подал знак одному из солдат.

— Ты можешь дать ему бритву, — сказал он, вынимая револьвер из кобуры, — А двое других пусть держат зеркало и мыло.

Бишоп вспомнил, что здесь существовал порядок, благодаря которому, приговоренному к смерти давали возможность побриться и выдавали чистую одежду.

— К чему этот револьвер? — спросил он. — Не думаете ли вы, что я перережу себе горло и лишу вас маленького удовольствия?

Темное лицо Рейса осталось невозмутимым.