— И хочешь до сих пор! Что ж, это правда, но не вся правда.

Джерри казался удивленным. Он открыл рот, чтобы говорить, поколебался, потом выпалил:

— Она восхищает меня как личность. Я люблю ее. — Он вздохнул и быстро, застенчиво улыбнулся Ариадне. — Спасибо, — сказал он зеркалу.

— Не за что, — буркнуло отражение. — Так ты считал, что Киллер настоит на том, чтобы тебя вернули. Ты пытался шантажировать меня через Киллера!

Джерри снова поперхнулся и признался:

— Да, пытался.

Отражение сердито кивнуло.

— А почему ты так измордовал Карло? За то, что он сделал с Киллером?

Джерри поколебался.

— Месть! Он чуть не отдал меня демонам.

Отражение снова кивнуло, на этот раз с удовлетворенным видом.

— Ты был когда-нибудь близок с мужчиной?

— Нет! Меня воспитали… я привык… я не могу… — Он выдохся и смолк, снова уставившись в стол.

— Но ты дал слово Киллеру. Ты намерен сдержать его? И как ты себя чувствуешь в этой связи?

Джерри скривился.

— Сдержу. Надеюсь, меня не стошнит.

Отражение засмеялось — смехом Ариадны.

— Не зарекайся. Лучше позволь мне уладить это. Тем более что, как тебе известно, это не в первый раз. Завтра на закате, так ты ему обещал?

Джерри снова вспыхнул, уставившись на ноги.

— Но…

— Твоя верность слову делает тебе честь, — заявил Оракул, откровенно наслаждаясь. — Но поверь, я смогу ублажить Киллера куда лучше, чем ты.

Джерри вдруг рассмеялся.

— Спасибо, — повторил он с явным облегчением.

На этом шутки кончились. Оракул повернулся к Ариадне, и та съежилась в ожидании чего-то страшного.

— Почему ты похитила Лейси у Грэма и Мейзи? — с невинным видом спросило отражение.

Ну, на этот вопрос ответить легко — потому что она любила дочь. Она открыла рот — и не смогла произнести ни звука.

Совсем ничего? Но это же правда, разве нет? Лейси — ее дочь. Она любит Лейси, но даже этого не может сказать. Молчание затягивалось, и Джерри, наверное, ждал, но она не могла взглянуть даже на зеркало, не то что на него. И не могла выдавить из себя ни звука. Должно быть, это искусство — говорить с Оракулом, знать, где она — истина, ибо что бы она ни хотела произнести, у нее не выходило ничего.

Отражение вздохнуло.

— Ладно, к этому мы можем вернуться и позже. Ты была алкоголичкой?

— Да.

— И сейчас?

Нет.

— Да.

Почему она ответила так?

— Ты хорошая мать?

— Когда я не пьяна, — ей не стоило говорить этого…

— Смотри на меня! — приказало отражение и начало меняться. Теперь на нем было голубое платье. Она помнила это платье — два года назад. И отражение росло, увеличивалось, становясь больше Минотавра — целых десять футов. И оно гневно смотрело на нее сверху вниз.

— СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА НЕ МЕШАТЬ МАТЕРИ, КОГДА ОНА РЕПЕТИРУЕТ!

Господи! Это такой ее видела Лейси?

И тут же изображение снова сделалось маленьким и обнаженным — и она нашла в себе силы спорить:

— Многие родители строги со своими детьми. Я не думаю, что это честно.

— Так честно или нет?

— Да.

— Ну? — произнесло отражение. — Немного усилий, и мы докапываемся до истины. А теперь скажи Джерри, что ты увидела, когда Минотавр ворвался в коттедж.

Боже! И все же она смогла относительно внятно, изложить историю про Грэма в том, другом домике — Грэма пьяного, рогатого и в ковбойской шляпе.

Джерри сочувственно взял ее за руку, но она даже не посмотрела на него.