Захар Миронович взялся за очередной кол, когда на баз вошёл Сергей Минаевич.

   — Зря стараешься, кум, аль не слыхал, чё Краснов удумал?

Захар Миронович вогнал топор в пенёк.

   — Что удумал?

   — А то, что мы скоро, кум, с тобой хозяевами не будем.

   — Это как понять? — поднял седые брови Захар Миронович. — Аль большевики сюда идут?

   — Большевики — иной сказ, они чужие. А вот когда свои такую же линию гнут, тут куда горше.

   — Чё, кум, сказки сказываешь, вертишь, как твой Серко хвостом, — начал злиться Захар Миронович.

   — Вот послушай: есть указ самого атамана Войска Донского. Указ ещё осенний, да его всё спускать не осмеливались. Весь хлеб продовольственный и кормовое зерно за прошлый год надлежит сдать по 10 рублей за пуд. А весь новый урожай под учёт в распоряжение Войска Донского...

   — Вот те раз, аль я не хозяин своему зерну? — возмутился Захар Миронович.

   — Да так оно получается. Говорят, что ежели поспешишь, премию дадут.

   — Это, кум, навроде продразвёрстки большевистской...

   — Выходит, что так. Я своего Степу увижу, скажу: ты что же, сукин сын, за такую власть воюешь...

   — Да уж это точно, ещё Георгия заработает...

Достав кисет, Захар Миронович свернул самокрутку, протянул кисет Сергею Мироновичу:

   — Закуривай, кум, время подходит, того и гляди нас и табаку лишат.

   — Поживём — увидим...

* * *

Началось новое большое наступление красных. Ожесточённые бои развернулись на юго-востоке Дона. Красноармейские отряды просачивались вглубь степей, рыскали по станицам и хуторам. Казаки же самовольно покидали части, разбегались по домам. Сотня Степана Уса отбилась от полка. Однако Степан сказал:

   — Ничего, пусть не думают большевики, что поставили нас на колени. Мы ещё повоюем.

Установили усовцы три «максима» на тачанки и пошли гулять, наводя страх на красные отряды. Никого не щадили. Там, где проходила Стёпкина сотня, кровь лилась щедро...

* * *

Генерал Денисов в последнее время сильно сдал. В свои тридцать четыре года выглядел на все пятьдесят. Невысокого роста, худой, он почти не покидал передовую. Днём объезжал части, выступал перед казаками, ночами с начальником штаба генералом Поляковым сидел над картами.

В последнее время Денисов редко наезжал в Новочеркасск, нечем было ему порадовать войскового атамана. Красные нажимали по всей границе, они бросали в бой всё новые силы, снимая их с других фронтов.

Как-то Денисов сказал Полякову:

   — Предчувствую, что скоро фронт развалится совсем. Казачки так и норовят по станицам разбежаться, под женины юбки спрятаться.

   — Святослав Варламович, не пора ли Краснову объединиться с Деникиным? У того есть силы, и их помощью мы устоим.

   — Боюсь, Деникин выдвинет условия, на которые Краснов не пойдёт.

   — А не получится ли, что красные будут бить нас поодиночке?

Денисов промолчал, принялся ходить между столами с картами. Наконец ответил:

   — Я рассчитывал на патриотизм казаков, но оказалось зря. Большевистская агитация пересилила. Чувствую, со временем поплатятся наши казачки, да будет поздно.