Через три недели пришли к Царицыну. Здесь 4-ю и 6-ю кавалерийские дивизии официально свели в корпус и дали название «Конный корпус Буденного».

Под Царицыном корпус Буденного прикрывал правый фланг 10-й армии, отгонял казаков Мамонтова, которые хотели выйти к Волге выше города и отрезать красные войска. Царицын все же сдали и стали отходить на север к Саратову. Казаки преследовали, дрались отчаянно. «Донские мятежники дрались куда ожесточен нее, чем кубанские и терские казаки армии Врангеля, — вспоминал Буденный. — Если у терцев и кубанцев их родные места были далеко позади, то казаки в верховьях Дона, рек Медведицы, Хопра и Иловли сражались непосредственно за свои станицы и хутора, их толкала вперед лютая ненависть к иногородним и коренным крестьянам Дона, составлявшим основной костяк 10-й армия. И теперь, когда эта армия, причинившая, по их мнению, наибольшее зло казачьему Дону, была ослаблена, они торопились добить ее, или, как говорил мне один пленный офицер, изрубить на куски и потопить в Волге».

Уходила 10-я армия вверх по Волге, а на нее из-за речки Иловли налетали усть-медведицкие казаки генерала Голубинцева, все отрезать норовили. «Завязался исключительный по своему ожесточению кавалерийский бой. Белогвардейцы, особенно казаки-старики, дрались с отчаянным упорством. Они лавой бросались на наши пулеметы и, несмотря на большие потери, остервенело лезли вперед», — писал потом Буденный (или за него писали).

К началу августа отступление закончилось. 10 армия остановилась, уперевшись флангами в реки Волгу и Медведицу. Конный корпус Буденного встал позади центра позиций, готовый кинуться туда, где трудно.

В середине августа Южный фронт красных при помощи подошедших с Урала частей вновь перешел в наступление на Донскую область, имея главной целью уничтожение живой силы противника, т. е. казаков, которые одни тогда оказывали Деникину массовую поддержку.

Буденный рвался на Царицын, но командование армией направило его с корпусом вниз по реке Медведице, в гущу казачью станиц к хуторов, чтобы там он соединился с наступавшей с севера 9-й армией к прикрыл бы фланги двух армий, 9-й и 10-й.

Обнаружив в себе задатки стратега, подумывал Буденный прорвать белый фронт, форсировать Дон и идти на важную железнодорожную станцию Миллерово, где, по слухам, находилось командование Донской армии, а оттуда вдоль по железной дороге возвратиться к своим в район Воронежа. Интересный был план, но ни к выполнению, ни даже к обсуждению не приступили. Опоздали. Генерал Мамонтов с лучшей донской конницей опередил, прорвал красный фронт и пошел по тылам, захватывая склады, распуская мобилизованных и нарушая связь и коммуникации. А в Саранске восстали мобилизованные в Красную армию казаки и во главе с комкором Мироновым, казачьим офицером, пошли на фронт, обещая бить и Деникина и коммунистов. Тут не до рейдов по тылам противника, свои бы уберечь…

Что касается мироновских казаков, то они сами шли в расположение корпуса Буденного. Миронов до того, как его назначили командовать красными казаками и формировать в Саранске корпус, более полугола командовал Усть-Медведицкой (на тот момент — 23-й) дивизией, имел в ней своих людей и теперь шел к ней на соединение. А дивизия располагалась прямо вблизи буденновского корпуса. Сто лет бы Буденному объявленный вне закона Миронов не нужен, но шел с Мироновым вместе бывший буденновский комбриг Костя Булаткин, племянник генерала Попова.

От Булаткина через верных мироновских казаков, пробравшихся в 23-ю дивизию, получил Буденный письмо. Писал Костя, что Миронов, выступивший против белых и против коммунистов, — настоящий народный заступник и великий пророк, и предлагал Буденному присоединиться.

Буденный, человек трезвомыслящий, все эти казачьи колебания в грош не ставил. Знал, что на Москву казаки не пойдут, и потому в победу белых не верил.