— Сюда, Сэм.

— Слушай, сержант, ты не видел Переса, а? — Капрал разговаривал на ходу. — Он вырвался наружу и выкрал лошадь полковника. Ему помогла эта девушка. Конюшенный сержант задержал её, когда она выходила из стойла Малыша Кентаки. Он просто затолкал её в кухню, пока я уходил с кофе.

— Во имя Божье, Сэм. Иди скорей сюда с этим кофе. Я прямо падаю. И знаешь, парень, — тёмное лицо скаута осветила ухмылка, — ты найдёшь моё невинное тело лежащим в снегу, где Перес стукнул меня по туповатой голове. И будь добр — закрой чёртову дверь за ним. Этот язычник-скаут оставил её открытой.

К тому времени, когда отзвучали последние слова, Перес вывел лошадь за ворота. Бросив последний взгляд через узкое отверстие, он увидел, как капрал Бун склонился над простёртым телом сержанта Даффи, услышал проклятие и дождался того момента, когда высокий солдат побежал к раскрытым воротам.

За секунду до того, как капрал Сэм Бун добрался до щели в ограде, кружащаяся пелена снега скрыла от него круп Малыша Кентаки. Озадаченный солдат напряжённо вглядывался в белую пустоту. И прямо на глазах, пока он силился различить следы коня и всадника, уводившие от ворот, они уже исчезали под растущим снежным пологом.

Пройдя метров пятьдесят, Перес стал огибать ограду ворот, пробираясь к южной стене. Здесь он повернул прямо на юг, всё ещё ведя Малыша Кентаки, по-прежнему ступая так осторожно, словно то был полдень ясного осеннего дня.

Он не ожидал встретить по дороге враждебных индейцев. Было что-то между четырьмя-пятью утра, и термометр колебался где-то у минус пятидесяти. Ветер, неистово завывавший в течение двенадцати часов, внезапно упал до призрачного шёпота. Снег стал падать отвесно вниз.

Перес осторожно выбирал дорогу сквозь белую муть. Каждый неверный кустик и заснеженную ветку, которая, будучи неожиданно задетой, могла обрушить лавину снега, следовало тщательно обходить. Позади него, слегка пофыркивая, наслаждаясь укусами резкого воздуха в расширенных ноздрях, Малыш Кентаки ступал мягко, как олень, чующий запах волка. Это была для него новая игра, очень интересная. Держи шею вперёд, иди следом за человеком. Честное слово, здорово!

Перес считал всегда, что после женщин лошади — самые шумные существа на свете. Он знал также, что самый верный способ возбудить в тех и других любопытство — это игнорировать их. Таинственные действия человека, шедшего впереди, пробудили любопытство Малыша Кентаки. Его вытянутый нос висел на хвосте волчьей шубы скаута, словно гончая на хвосте у лисы. Зная лошадей, Перес так и не оглядывался, лишь тихонько цокал время от времени языком, когда конь слишком поджимал его сзади.

Отсчитав тысячу шагов на юг, Перес укутал нос высокого жеребца, всё время лаская и шепча ему что-то. Затем они вновь двинулись вперёд, удвоив осторожность.

Забрезживший рассвет начинал пронизывать черноту бурана, когда они входили в пояс лесов примерно на том расстоянии от форта, где скаут рассчитывал обнаружить палатки сиу, если вообще они здесь были. Он не имел представления о том, где именно капитан Хауэлл заметил дым палаток, но и не зная того, почти точно определил расположение индейских типи.

— Если нам удастся пройти ещё милю без того, чтобы воткнуться носом в типи, — прошептал он любопытному жеребцу, — мы сможем двинуть дальше верхом, да побыстрее.

Но Перес знал, что впереди опасность ещё большая, чем враждебные палатки; опасность тем большая, что Малыш Кентаки был жеребцом, эта опасность — стадо индейских кобылиц!

Краснокожие всегда старались разместиться между своими врагами и собственным, столь ценным для них, табуном; по опыту Перес знал, что едва только минует палатки, его будет поджидать главное препятствие. Войти в гущу жаждущих диких индейских кобыл в компании с жеребцом вроде Малыша Кентаки было всё равно, что привести голубых кровей колли в стаю домашних псов.