Адольф решительно приблизился к стеклянной двери и пинком распахнул ее. Шум привлек внимание Линды и Барри. Обернувшись, они увидели наведенную на них пушку Крамера. Адольф дико захохотал при виде ужаса на их лицах.

— Расслабьтесь, — выдохнул Крамер, — я, голубки, ваш большой поклонник. Никогда не пропускаю ваши материалы. Но с недавних пор меня заинтересовали ваши отношения. Видите ли, никак не получается представить себе, как вы ебетесь. Вот я навестил вас. Хочу посмотреть, как вы трахаетесь.

— Что за чушь! — запротестовала Лейн.

— Заткнись! — оборвал ее Адольф. — Еще раз вякнешь, и я тебе мозги вышибу. Раздевайтесь.

Линда и Барри повиновались. Лейн трясло. Перспектива перепихнуться с мужем пугала ее почти так же сильно, как гибель от рук сумасшедшего налетчика. Гэллон понял, что женушка на грани истерики, и вскочил на нее в жалкой попытке вернуть контроль над ситуацией. Барри не хотел умирать молодым только потому, что жену воротит исполнять с ним супружеский долг.

Рука Крамера вздрогнула. Он треснул рукояткой пистолета Гэллона по башке. Мерзко хрустнула кость, и Барри рухнул без чувств. Линда закопошилась, придавленная тяжелым мертвым телом милого. Тогда Адольф направил ствол суке в рот.

— Вы меня изнасилуете? — взвыла яппи.

— Ты что, блядь, шутишь? — развеселился Крамер, спуская курок. — Я антисексист!

Журналистские мозги разлетелись по толстому и дорогому ковру. Адольф с удовольствием подумал, что чистка комнаты будет стоить кучу бабок. Итак, сука умерла, и Крамер займется ее ублюдочным супругом.

Складным ножом Адольф перерезал Гэллону глотку. Потом занялся ритуальным расчленением тел двух классовых предателей. Обмакнув пальцы в кровь, капающую из Гэллона, Крамер накорябал на стене гостиной следующее изречение:

В ПРОТИВОВЕС УСТОЯВШЕМУСЯ МНЕНИЮ КАК СИТУАЦИОНИСТОВ, ТАК И КОНСЕРВАТОРОВ ХОЧЕТСЯ ПОДЧЕРКНУТЬ, ЧТО КОРНЕМ СЕГОДНЯШНЕГО КРИЗИСА ЯВЛЯЮТСЯ ПРОБЛЕМЫ КОЛИЧЕСТВЕННОГО — А НЕ КАЧЕСТВЕННОГО -ХАРАКТЕРА. 

 Это была цитата из главного трактата самого загадочного из нигилистов К. Л. Каллана «Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе».

АРАДИЯ СМИТ ДЕЛАЛА бутерброд, когда в кухню зашел Феллацио Джонс. Арадия часто заявлялась на Гроув-Роуд. Хотя она вроде считалась девушкой Вэйна, Феллацио видел, что она не прочь замутить с Адольфом.

— Слыхал про Крисси? — спросила Арадия.

— Нет, — ответил Феллацио.

— Ее сбила машина, — уныло сообщила Смит, — у нее обе ноги сломаны.

— Какой кошмар! — воскликнул Джонс.

— Ее положили в больницу «Брук-Хоспитал» на три месяца минимум. Навестишь ее? — спросила Арадия.

— Конечно, — ответил Феллацио.

— Ты ей очень нравишься, — ввернула Смит, — твой приход будет для нее настоящим праздником.

— Да ладно тебе, — прошелестел Джонс.

Феллацио искал кофе. В итоге он заключил, что кто-то прикончил упаковку. Заглянув в мусорное ведро, он убедился в верности предположения. Оставалась банка растворимого, но Джонс не собирался пить помои. Вместо этого он заварил себе чаю.

— Где Адольф? — спросила Арадия у подогревающего чайник Феллацио.

— Где-то шляется, — Джонс знал, что комрад ревностно делает революцию, но Смит ставить в известность не обязательно, — вернется поздно.

— Он вечно где-то шляется! — воскликнула Смит.

— Ведет весьма напряженную общественную жизнь, — вступился за друга Феллацио.