Хрущев, Маленков и Берия вызвали в Кремль руководителей завода и обвинили их в потере бдительности, потворстве деятельности антисоветской националистической группы саботажников-евреев. Перепуганный директор упал в обморок прямо в кабинете. Партийным руководителям пришлось приводить его в чувство холодной водой. Сталин разрешил отпустить директора, но двое журналистов-евреев, писавших об автомобильном заводе, были расстреляны.

Евреи были не единственной целью новой волны репрессий Сталина. Он все больше сомневался в Лаврентии Берии. Его подозрения разжигал честолюбивый Акакий Мгеладзе, хозяин Абхазии. Он красочно описывал зверства Берии в Грузии в тридцатые годы. Сталин слушал своего любимца благосклонно и задумчиво кивал. За ужином вождь ругал Лаврентия Павловича за кровожадность. Мгеладзе оказался единственным человеком, который открыл Сталину глаза на то, как мингрел управлял Грузией. Берия был мингрелом, как и Чарквиани, который руководил республикой с 1938 года.

Наслушавшись рассказов Акакия Мгеладзе, Иосиф Виссарионович вызвал Абакумова и приказал проверить Грузию. Она уже тогда считалась самой коррупционной республикой в Советском Союзе. Министр должен был организовать дело против мингрелов, не забыв, естественно, о самом главном из них – Берии. «Ищите Большого мингрела!» – напутствовал Сталин шефа госбезопасности.

18 ноября, ближе к концу отпуска, Сталин наконец решил, что пришло время заняться медициной. Он приказал арестовать первого врача-еврея. Незавидная участь быть пионером гонений выпала профессору Якову Этингеру, лечившему многих советских руководителей.

Чекисты, естественно, прослушивали врача. Этингер слишком откровенно отзывался о Сталине. Профессора арестовали. Его пытал один из приближенных Абакумова, подполковник Михаил Рюмин. Чекисту удалось выбить из профессора показания на всех известных московских докторов-евреев. Тем не менее Виктор Абакумов почему-то был недоволен. Министр приказал прекратить пытки, но Рюмин уже вошел в раж. Яков Этингер скончался от «остановки сердца». Так чекисты обычно называли смерть арестованного во время пыток. Подполковник Рюмин попал в сложное положение. Он понял, что ему грозят очень большие неприятности. Единственный выход – попытаться опередить Абакумова и нанести удар первым.

В 1950 году значительно выросла численность ГУЛАГа. Еще никогда в Советском Союзе не было так много заключенных – 2,6 миллиона человек!

Абакумов считал, что справляется с поставленными задачами. На свою беду, он слишком много знал о Ленинградском и «еврейском» делах. Еще опаснее для него было другое. Сталину казалось, что МГБ и сам Абакумов по непонятной причине затягивают следствие. У него складывалось впечатление, что он получил второго Ягоду.

Поводами для недовольства министром МГБ послужили закрытие «еврейского дела», слухи о взяточничестве чекистов, чванливость и высокомерие Абакумова. И конечно же, большую роль сыграли Берия с Маленковым, поднаторевшие в искусстве плести интриги.

Первым предвестником неприятностей для Виктора Абакумова стало то, что его не вызвали на доклад в Кремль после возвращения Сталина из отпуска. В Москву вождь вернулся 22 декабря, сразу после своего 72-го дня рождения.

Подполковник Рюмин решил воспользоваться смертью Этингера и охлаждением вождя к Абакумову. «Маленький Мишка», или, как его прозвал Сталин, «Шибздик», стал вторым кровожадным карликом вождя.