Однако к евреям Сталин всегда относился с подозрением. Его настораживало, что у данного народа не было своей земли. Это, по твердому убеждению генсека, делало евреев таинственными, непостижимыми и как бы не от мира сего. Правда, Железный Лазарь утверждал, что плохое отношение Сталина к евреям объясняется национальностью его главных врагов: Троцкого, Зиновьева и Каменева. Да, все верно, но окружавшие генсека женщины и большинство соратников, от Ягоды и до Мехлиса, тоже были евреями. Разница очевидна. Сталин ненавидел интеллектуала Троцкого, но не имел никаких претензий к сапожнику Кагановичу.

Иосиф Виссарионович тем не менее хорошо понимал, что его режим должен бороться с антисемитизмом. В архиве генсека имеется записка с напоминанием выступить с речью по этому поводу. Вождь назвал антисемитизм каннибализмом и возвел его в ранг уголовных преступлений. Он регулярно критиковал антисемитов. Не стоит забывать, что Иосиф Сталин дал евреям то, чего у них не было две тысячи лет, – родину. На суровой и негостеприимной границе с Китаем была создана Еврейская автономная область со столицей в Биробиджане. «Царь не давал евреям земли, а мы дадим», – хвалился вождь.

Однако, как бы ни считала себя партия большевиков интернациональной, вопрос принадлежности к конкретному народу всегда многое значил в советской политике. В процентном отношении в партии было много евреев, грузин, поляков и латышей, потому что эти национальности в царской России были притесняемыми меньшинствами.

В 1937 году евреи составляли только 5,7 процента коммунистов, однако в правительстве их было большинство. Сам Ленин, частично еврей, говорил, что если комиссар семит, то его заместитель обязательно должен быть русским. Сталин неукоснительно следовал этому правилу.

Вождь чутко относился к национальности Кагановича. На обедах и ужинах в Кунцеве Берия часто пытался уговорить Железного Лазаря пить больше. Сталин останавливал Лаврентия:

– Оставь его в покое. Евреи не умеют пить.

Однажды генсек поинтересовался у Кагановича, почему тот так расстраивается, когда при нем рассказывают еврейские анекдоты.

– Возьми Микояна. Мы смеемся над армянами, и он смеется вместе с нами, – сказал вождь.

Лазарь Каганович попытался объяснить:

– Понимаете, товарищ Сталин, страдания изменили характер евреев, поэтому мы похожи на мимозу. Дотронься до листочка, и он тут же закроется.

После того разговора Сталин распорядился, чтобы анекдоты о евреях в присутствии Железного Лазаря больше не рассказывали.

Несмотря на борьбу с антисемитизмом на государственном уровне, антиеврейские настроения среди советского населения в тридцатые годы усиливались. Возможно, этому неосознанно способствовал и сам Сталин. Даже на людях он нередко интересовался национальностью того или иного человека и спрашивал, не является ли тот нацменом. Так обычно в СССР называли евреев. Не стоит забывать и о знаменитом пятом пункте советских анкет и паспортов, в котором указывалась национальность. Вспоминая как-то Каменева, Вячеслав Молотов сказал, что тот «совсем не был похож на еврея, если не смотреть ему в глаза».

Евреи при сталинском дворе не без оснований считали, что должны быть русскими больше, чем сами русские, коммунистами больше, чем сами коммунисты. Во время обсуждения на заседании политбюро вопроса о взрыве храма Христа Спасителя Сталин, Киров и другие вожди поддержали разрушение собора.