— Секторальная, — раздельно проговорил Риу, — разъясни задачу.

Ошена помолчала.

— Посмотрите на карту, — сказала она. — Видите закономерность?

— Какую закономерность можно вывести из одного случая?

Ошена невесело улыбнулась.

— Это был не первый его рисунок, — сказала она, вытянула руку и обвела пальцем над картой неровный круг. — Это последний.

Ларфид поперхнулся.

С севера и запада огромный комплекс общежитий обступали склады. На северо-восток от комплекса уводила широкая Двенадцатая улица, но восточней Двенадцатой была стоянка автобусного депо — снова место, где мало кто ходит. Тот, кто пожелал бы замкнуть общежития в кольцо, мог сделать это незаметно. Только с южной стороны, где пролегали Первый и Девятый Радиальные переулки, люди появлялись чаще, и шансы, что рисунок найдут, были выше.

У Ларфида волосы встали дыбом, когда он понял, что могло сегодня произойти. Области высокого напряжения тянутся друг к другу, они всегда стремятся к слиянию. Не нужен катализатор для каждого рисунка, достаточно одного, и выбросы пройдут по цепи. А цепь неизбежно сомкнётся — и накроет весь комплекс.

— Их осталось четыре, — сказала Ошена.

— Почему четыре?

— На ветке в Первом Радиальном было пять бутонов. Он нарисовал всего пять картин. Одна уничтожена, осталось четыре.

— Он хочет, чтобы его нашли? — понимающе спросил Данеки. — Как всякий безумец…

Ошена покачала головой.

— Не думаю. Он не сумасшедший. По крайней мере, не отчаявшийся страдающий сумасшедший. Он преступник. И он хочет, чтобы нашли картины.

Повисло молчание.

— Зачем он это делает? — не выдержала Унда. — Это же самоубийство.

— Не для всех. Не для него. Во всяком случае, он так считает.

— Разъясните, секторальная, — повторил Риу.

Ошена вздохнула.

— Есть миф о том, что некоторые люди способны выжить в среде высокого напряжения. Избранные.

Ларфид быстро окинул взглядом соратников. Удивилась только Унда, остальные слышали об этом и раньше.

— Некоторые люди склонны считать себя Избранными, — сказала Ошена, — это факт.

— Им стоит перевестись на аграрные работы, — буркнул Шеки, — пойти и влезть прямо в пласт. Он там рядом.

— Если человек считает себя Избранным, — сказала Фириша, — простые решения не для него.

— Хуже, — кратко сказала Ошена.

— Что?

— Снаряжать закончили? — она поднялась из-за стола. — Идёмте. Я доложила инспектору Распорядка. Рисунок уничтожен, поэтому пока что Распорядок считает дело рядовым и несрочным. Это наш шанс.

Им подогнали старый фургон с зарешеченными окнами, для задержания группы лиц. Данеки сел за руль, Ошена устроилась рядом и отперла смотровое окошко в стенке между кузовом и водителем. Шеки влез в кузов, нашёл приваренные к стенам наручники, сделал вид, что приковал себя, и заявил, что никуда не пойдёт. Всех охватила нездоровая весёлость. Ларфид будто со стороны услышал собственный нервный смех.

— Тише, — сказала Ошена, и тотчас настала мрачная тишина. — Подышите, успокойтесь. Данеки, начнём с депо. Я надеюсь, все понимают и помнят, но повторить нелишне: я собрала вас не для того, чтобы вы ходили толпой. Нужно обыскать большую территорию как можно быстрее. Рассредоточиться. Больше, чем по двое, не собираться.

— Принято, — сказал Риу.

— Что значит «хуже»? — потребовал Шеки.