— О, — сказала посетительница после некоторой паузы, когда Гордеев уже почти решил, что совет неудачен. — О! Это мне нравится. Это вы здорово придумали! Но ведь… наши, кажется, нечасто выигрывают, а?

— Это точно, — подтвердил адвокат. — Поэтому за каждый проигранный матч пусть платит червонец. За ничью — тоже. Надо сделать так, чтобы вы не остались внакладе в любом варианте.

— А может, лучше наоборот? — засомневалась посетительница. — За этот двадцать, а за тот — десять?

— Надо же пощадить его чувства, — объяснил Гордеев. — Войдите в положение болельщика. Не жадничайте.

— Я пытаюсь войти, — вздохнула женщина.

«Как бы от нее наконец отделаться», — подумал Гордеев.

— А другие виды спорта муж уважает? — спросил он.

— Нет, — снова вздохнула она. — Только футбол.

— Вот вам еще один выход. Сейчас Олимпиада идет, едва ли не круглосуточно показывают по разным телеканалам. Выберите себе тоже что-нибудь и смотрите в свое удовольствие, хотя бы четверть часа в день — демонстративно. Гимнастику там, плавание. Что-нибудь для души. А то наши все проигрывают и проигрывают. Может, им как раз вашей поддержки не хватает.

— Вы думаете? — оживилась рыжая. — Я попробую. Не зря я к вам пришла! Надо же, какие замечательные советы! Мне никто ничего подобного еще не предлагал! Сколько я вам должна, Юрий Петрович?

— Нисколько, — мрачно сказал Гордеев. — Только окажите мне услугу.

— С радостью! Какую?

— Не говорите никому, что сюда приходили и тем более что получили консультацию адвоката по такому поводу.

— Но почему?! Вы же мне так помогли!

— Просто обещайте.

— Ну… конечно, как скажете. Даю вам слово!

— Вот и славно. Рад был помочь.

Впрочем, по ее оживившемуся лицу Гордеев видел, что шансы его ничтожно малы: скорее всего, к вечеру об адвокате, дающем «такие замечательные советы», будут знать все ее подруги, родственницы, соседки и еще бог знает кто. А Химки не такой уж большой город.

Спустя несколько минут в дверь робко постучали.

— Да, — обреченно сказал Гордеев.

Снова вошла Феофанова. Вид у нее был смущенный.

— Я забыла, Юрий Петрович, это же вам, — сказала она, протягивая пакет.

— Это что? — строго спросил Гордеев.

— Это просто дыня, — застенчиво сказала Феофанова, — маринованная лисичками. Наверняка вы такого никогда не ели…

— Это правда, — сознался Гордеев. — Даже звучит интригующе.

Москвичи — народ привередливый, несмотря на то что стремительный. У них всегда есть время обсуждать погоду. И как правило, она никогда их не устраивает. Два старинных приятеля обсуждали именно эту проблему — метеозависимость. Было половина восьмого вечера.

— Жарко — плохо, холодно — тоже плохо, — говорил один. — Засуха никуда не годится, дождь — отвратительно. — А когда же тогда хорошо?

— Такая страна, — меланхолично подтверждал другой. — Такой город.

— Взять, например, хоть это лето, — продолжал первый. — Ведь грех же жаловаться! Или я не прав?

— Если кому-то кажется, что ты не прав, — говорил второй, — пусть обращаются ко мне.

Август в этом году оказался дождливым, прохладным — словом, для тех, кто был вынужден проводить все свое время в асфальтовых джунглях мегаполиса, в самый раз.