Зигфрид поглядел на друга. Наверное, семинарист выглядел несколько обескураженным.

– Кенигсберг? – переспросил парень. – Что-то знакомое… Это же Калининград, верно?

– Калинин… – как? – Балабол поднял к небу глаза, пожал плечами. – Не, не слышал. Говорю же – Кенигсберг. Старый город, очень старый. Еще до Последней Войны от него стариной веяло, а теперь и подавно.

– Да вроде ж Калининград – это последнее название Кенигсберга! – не унимался Книжник. Даже глаза прикрыл, вызывая в памяти древнюю карту, которую еще в детстве вызубрил практически полностью.

– Отстань от человека, – сказал Зигфрид. – Это все равно, что он бы тебе доказывал, что Кремль – это не Кремль, как какое-нибудь Осло.

– Почему именно Осло? – Книжник недоуменно поглядел на друга.

– Да так, первое, что в голову пришло, – отозвался Зигфрид. – Ну, пусть Стокгольм, если Осло не нравится.

– Вы, наверное, и впрямь издалека, – сказал Балабол. – Я и про города-то такие не слыхал. Бес его знает, может, кто-нибудь и звал этот город иначе, да только никого из тех уже не осталось. В Последнюю Войну здесь жестокий замес был – никто не выжил. Это уж потом сюда разный люд потянулся – в ядерную зиму как-то выживать надо было, а здесь кругом подземные коммуникации, бомбоубежища и все такое…

– А сам ты не отсюда, что ли, раз лодку ждешь? – оборвал его Зигфрид.

– Не, я с той стороны, – мужичок кивнул в сторону воды, которой уже было не видать во мраке. – Пиллау – слыхали?

– Нет, не слыхал, – Книжник пожал плечами. – Похоже, не так уж много я знаю, а то, что знал, устарело давно.

– Это хорошо, что не слыхали, – странным голосом произнес Балабол и потянул из огня пруток с дымящимся куском жареной плоти на конце. – А вот и грибок поспел. Кто желает отведать?

– Отведай первым! – потребовал Зигфрид.

Балабол рассмеялся:

– Не доверяете? Да, пожалуйста, – только плесни-ка еще своего бальзама. Ей-богу, гениальный напиток!

Балабол с удовольствием опрокинул в себя еще немного «коктейля», после чего щелкнул каким-то небольшим устройством. Книжник не сразу понял, что это нож – с выкидным лезвием на пружине. Такой довелось видеть раз или два в жизни – у кремлевских ратников подобные были не в ходу: что толку от такого небольшого клинка? Такой хорош для скрытого ношения и подлого удара в спину. Ну, может, еще для какого-нибудь «грибника», вроде этого Балабола, – вон как ловко он режет на равные кусочки жареный гриб.

Первый кусок мужичок сразу же отправил себе в рот, принялся жевать, причмокивая с удовольствием.

– М-м-м, знатный подбетонник! – чавкая, приговаривал он. – Надо будет еще пару вылазок на пустыри сделать – пока холода не ударили. Подбетонники, они ж как? Пока тепло, выбираются из-под щебня, шляпки солнышку подставляют – тут их и бери тепленькими. А как приморозит – так в щели забиваются. С голодухи, конечно, можно и руку туда сунуть. Но тут уж как повезет: можешь ты гриба схватить, а могут и они тебя – если скопом.

– Грибы, что же, на людей тут нападают? – Книжник содрогнулся, разглядывая дымящийся кусок в руках Балабола.

– Так, жрать захочешь – на кого угодно кинешься! – со знанием дела заявил тот. – Бывало, грибы на грибника нападали, а в детстве, помню, мальчонку одного в подземелье, под камни, так утянули – только сандалики в воздухе мелькнули… Ну, кто желает?

Мужичок протянул нарезанный гриб на конце прутика.