– А почему мне ждать? Кого?

Военком отмахнулся от моих вопросов, как от надоедливых мух, повторил:

– Жди, – и повел остальных ребят к автобусу.

Я растерянно посмотрел им вслед и вошел в здание вокзала. Но там было пусто. Основная жизнь кипела снаружи. По площади туда-сюда ходили военные. Один вертолет взлетел. На его место почти сразу приземлился другой со странной символикой на борту: молния на фоне щита. Никогда такого раньше не видел.

Я присел на ступеньки у входа. Пытался думать, но не мог сосредоточиться. Мысли скакали блохами. «Отец на фронте. Может, мы там с ним встретимся?» «Мать жалко. Все по отцу плакала, теперь и по мне будет…» «Почему меня не взяли в автобус вместе со всеми? Вроде не больной. Наоборот даже…»

В свои шестнадцать я уже был плечистым крепышом под два метра ростом. И мускулы мои были отнюдь не из ваты, в чем не раз убеждались парни постарше. Не знаю почему, но меня постоянно задирали в парках, кинотеатрах и кафе. Стоило мне появиться в общественном месте, как тут же находились желающие свести близкое знакомство с моими кулаками. На всяких отморозков я действовал, как красная тряпка на быка. Так что махалово вскоре стало для меня делом привычным. Иногда били меня. Чаще победителем оставался я. И на моей репутации вскоре появилось несмываемое пятно «фулюгана, по которому тюрьма плачет». Именно так твердила наша выдра-соседка по лестничной клетке. Хотя, видит Бог, я первым никого не задирал. Я вообще парень мирный, конфликтов не люблю – если, конечно, ко мне сами не лезут…

Не усидев на месте, я встал в дверном проеме автовокзала, разглядывая улицу. Автобус с новобранцами уже уехал. Остальные военные занимались своими делами и не обращали на меня внимания.

«Обо мне что, забыли?!» – ударила в голову паническая мысль.

– Это ты Виктор Терентьев? – прозвучавший за спиной голос заставил подпрыгнуть.

– А? – я резко обернулся.

Передо мной стоял человек. На вид ему было около тридцати. В военном камуфляже без знаков различий. Темноволосый, но с очень светлыми ледяными глазами. Такие глаза раз увидишь – не забудешь. Глядя в них, я вдруг почувствовал себя бабочкой, которую протыкает насквозь безжалостная игла.

Незнакомец продолжал смотреть на меня не мигая этими своими обжигающе-холодными глазами и ждал ответа на свой вопрос:

– Так как тебя зовут, парень?

– Витек… Э… Терентьев Виктор Олегович, – быстро поправился я.

– Ну что, Виктор Олегович, видишь вон тот борт? – мужчина указал на вертолет со странной символикой. – Иди, садись на свободное место. Сейчас полетим.

В моей голове взорвался рой вопросов. «Куда полетим?.. Сразу на фронт?.. А автомат дадут?..» И все в том же духе. Но спрашивать не стал, лишь молча кивнул. Решил, что так я выгляжу солиднее. А то и так едва не «потерял лицо», опустив глаза под этим его ледяным взглядом. Да и сердце вон до сих пор о пятки бьется, словно только что три километра пробежал. Первый раз со мной такое. Я не боялся, даже когда меня зажали в подъезде шестеро бритоголовых – ножичками пощекотать решили. Я тогда в больницу попал, но не сдрейфил. А сейчас на пустом месте от чужого взгляда аж руки затряслись, хорошо, что вовремя их в карманы спрятал. Реально сдрейфил на пустом месте, просто фигня какая-то…

Внутри вертолета вдоль бортов тянулись пластиковые скамьи без спинок и поручней. Сесть оказалось некуда, все скамьи были заняты плечистыми здоровяками вроде меня. На вид, правда, они были постарше, всем около двадцати. Кто-то дремал, привалившись спиной к стене, некоторые тихо переговаривались, не обращая на меня внимания.