– А чего ты в бутылку лезешь? – Хряп зевнул. – Я на посту стою, положено отчет спрашивать. Не положено кого ни попадя в резиденцию пропускать. Сам знаешь, какой Гермес.

– Знаю, – сказал Фрол. – И вижу, как ты стоишь. Небось, уже всю жопу за ночь отсидел?.. Так мы сами пройдем, или ты сбегаешь и доложишь?

Хряп нехотя полупривстал, но, так и не разогнув ноги до конца, снова опустился на скамейку. После чего закинул в рот очередное семечко и пробурчал:

– Тоже мне, нашел шестерку. Сам и докладывай.

– Спасибо за доверие, – съязвил Фрол. – За мной, Тимоха.

Они поднялись по лестнице и оказались в большом овальном зале. В отличие от нижнего помещения, которое они только что миновали, зал ярко освещали лучи утреннего солнца. Оно светило прямо в глаза, поэтому Тим прижмурился и почти тут же остановился, пораженный открывшейся перед его взором картиной.

Задней стены у зала не было, как и большей части потолка. Наверное, когда-то сюда упала бомба, оставив после себя здоровенный пролом. Сам по себе он не произвел на Тима особого впечатления. Ну, дырища в потолке, ну, глубокая воронка под ногами – подумаешь! Тима поразил не пролом, а то, что он увидел через него – внутреннее пространство Стадиона.

Это не самое точное определение – пространство – возникло у Тима из-за того, что другого просто не пришло в голову. И не могло прийти, потому что ничего подобного он раньше не встречал – ни в нынешней, ни в прошлой жизни, о которой сейчас мало что помнил. Вот почему Тим оторопел – картинку он видел, но сознанием она воспринималась с трудом.

Внутри пространства находилась широкая и длинная площадь. Она начиналась, как показалось Тиму, чуть ли не от границ пролома и уходила в глубину Стадиона на сто с лишним метров. По периметру площадь окружала странная конструкция в форме вытянутого круга, которая поднималась вверх горизонтальными уступами – ступеньки не ступеньки, но что-то вроде того. Уступы, короче.

Непонятная и загадочная получалась конструкция. На взгляд Тима – вообще бессмысленная. На уступах-ступеньках можно было разместить очень много народу. Так много, что в голове Тима подобное количество не укладывалось – не хватало воображения. И где столько народу возьмешь? Наверное, даже если согнать сюда мутов со всей Зоны Москвы, и то свободное место останется.

– А зачем такое построили? – не удержавшись, спросил Тим у охранника.

– Какое? – высокомерно отозвался Фрол.

– А вот это. – Тим мотнул головой. – Для чего эти уступы?

– Ну, ты и деревня. Для зрителей, конечно. Это называется «трибуны».

Слово «зрители», как и слово «трибуны», ничего не говорило Тиму, и он рискнул поинтересоваться:

– А что они делали?

– Кто?

– Зрители эти на трибунах.

– Как что? Сидели и смотрели. – Охранник покосился на Тима и снисходя к его непроходимой дремучести, пояснил: – Тут раньше в ногомяч играли. Игра такая: люди бегают по полю и пинают по мячу. А другие смотрят и болеют – фанами их называли.

– А почему эти фаны болели?

– Как почему? Ну, ты совсем тупой-ой… Ставки, наверное, делали на победителей. Кто угадает результат, тот получает деньги. Тотализатор называется.

– А эти, которые пинали… Им тоже деньги давали?

– Тем, кто победил, наверное, давали. А тем, кто проиграл… Не знаю, короче. Может, и в жертву их приносили. Короче, это типа гладиаторских боев было, только немного по-другому. Понял, лесной человек?

– Да, – соврал Тим.