«Еда!..»

Мужчина опустил ложку в миску, зачерпнул немного варева и понес к приоткрытому рту Громобоя.

«А вдруг отрава?» – мелькнуло в лохматой голове.

Но какой смысл травить его теперь, когда он пришел в себя? Хотели бы убить – убили бы раньше, пока он валялся в отключке. Или же вовсе дали бы ему умереть там, в Строгино, у безымянных развалин.

«Как вообще получилось, что Щелкун их не сожрал?» – подумал Громобой внезапно.

Вопрос этот показался нейроманту крайне занимательным. Бородач, признаться, так до сих пор и не знал наверняка, как себя ведет био, пока он спит. Паренек Игорь из Кремля утверждал, что робот в их единственный совместный ночлег стоял практически неподвижно, только головой медленно вращал из стороны в сторону, зорко озирая окрестности. Но ведь на сей раз Громобой не заснул, а потерял сознание… Ну и, опять же, на человека, своенравно уволакивающего куда-то нейроманта, био просто обязан был напасть – вне зависимости от того, считал ли он спящего хозяином в тот момент или нет. Но Щелкун не тронул странного человека, обвешенного ржавыми деталями…

«Почему?»

Ложка уперлась в сомкнутые губы бородача. Хозяин развалин недоуменно выгнул бровь.

«Проглотить? Жрать хочется – жуть… да и не в том я состоянии, чтобы сопротивляться. А то, что он не пытается запихнуть в меня варево силой, уже о многом говорит: вполне вероятно, что я тут даже не на правах пленника…»

Нехотя Громобой все-таки открыл рот и съел первую ложку. Это оказалась странноватая на вкус, но вполне съедобная похлебка, как будто из московских трав – по крайней мере, некоторые ароматы показались нейроманту знакомыми. Решив, что угощение вполне себе ничего, бородач с охоткой съел всю миску, чем вызвал у странного человека теплую улыбку. Так мог бы улыбаться радушный хозяин, глядя на гостя, за обе щеки уплетающего его стряпню. И очень вряд ли на подобное способен был человек дурной – а уж последних Громобой за свою жизнь повидал немало.

Наконец, когда ложка ударилась в пустое дно миски, нейромант перевел дыхание и с удовлетворением отметил, что сыт.

– Спасибо, похлебка замечательная, – слабым голосом поблагодарил он незнакомца.

Странный мужчина с улыбкой кивнул, явно довольный собой.

– Но… кто ты такой, скажи? – не придумав ничего лучше, спросил Громобой.

Незнакомец в ответ похлопал себя ладонью по груди, потом коснулся подшипника на шее и указал на нейроманта, склонив голову и смежив веки.

– Ты что… немой? – догадался Громобой.

Мужчина открыл глаза и, приложив палец к губам, с заговорщицкой улыбкой отправился к выходу из комнаты.

– Эй, постой! Нам надо поговорить! Точней, я буду спрашивать, а ты кивай… или головой мотай… не бросай меня тут одного!

В отчаянии Громобой резко, всем телом, подался вперед, однако боль моментально сковала его, и он, зажмурившись и тяжело дыша, вжался дрожащей спиной в лежак. Ему потребовалась минута, не меньше, чтобы пережить приступ; только тогда он смог спокойно вздохнуть. Впрочем, когда нейромант рискнул снова открыть глаза, о визите незнакомца напоминал только витающий в воздухе аромат его похлебки.

«Куда я вляпался?..» – озадаченно подумал бородач.

Он больше не был голоден, но, увы, так до сих пор и не знал, где находится и зачем. Странные украшения мужчины наводили на мысль, что его спас какой-то сумасшедший бродяга (вроде его самого), но как их пути пересеклись, оставалось только догадываться.

Пребывать в неведении было равносильно муке, и потому Громобой, несмотря на слабость, все-таки решился: собрав волю в кулак, он воспользовался связью с Щелкуном и переключился на «питомца», дабы взглянуть на мир его светящимися красными глазами.