— Правила безо-пас-ности… — стал читать Голова. — Техни-ческое обоснование… Рег-ла-мент очистки… Славка, ты глянь! Тут нарисовано, как воздух сверху приходит!

Тут я ему маленько шею сдавил. Потому что нечего орать, когда за дверью патрульный топчется. Патрульный был, конечно, наружи, дверь толстая, и слушать нас не мог, но лучше не рисковать. Я и так весь вспотел, хотя тут вовсе жарко не было.

В большой комнате мы оба рты разинули. Такой умной машины даже Голова нигде в промзоне не видал. Он стал ходить вокруг машины, гладить и трогать. Спереди от машины стояли два стула с облезлыми спинками. Антиресные такие, на колесиках, только колесики стерлись. Я принюхался — ни соляркой, ни маслом не пахло. Непонятно, как машина работала.

— Голова, это чо такое? — Я заглянул в дыру, потянул на себя какую-то ручку. Там внутрях были узкие полочки со всякими мелкими железными штуковинами, но сильно забитые пылью.

— Ну, это эти… — Рыжий поскреб в затылке. — Мекри-схемы. Я про них в журналах Автобазы читал. До войны всюду были микре-схемы. А когда поползла зараза, они погибли.

— Ясное дело, погибли, — согласился я. — А стекляшки зачем?

— Видишь… это вроде окошки стеклянные. Когда везде было ликтричество, в окошки можно было увидать, что по всему Факелу делается.

— Ты ври, да не завирайся, — посоветовал я.

— Ты глянь, это же пульт… это такая штука… — Рыжий заметался между кнопок, про меня он почти забыл. — Глянь, вот тута датчики давления, вот тута насосы всех ре-зер-варов, вот тута… не, тут не понимаю… тута аварийный запуск дизелей… а тут, ты глянь, схема закрытия всех ворот. Раньше, выходит, с этого пульта все управлялось!

Света от керосинки не хватало, я фитилек выкрутил и повыше поднял. Комната оказалась просто громадной. Темные окошки, про которые врал Голова, они были на стене. Под ними торчали всякие мертвые кнопки и ручки. Я подошел и стал читать надписи. Не понял ничего, но рыжий как-то разобрался.

— Эта машина управляла всеми системами, — сказал рыжий. — Воздух гнала, воду чистила, грязь в реку сливала, ликтричество давала, тепло… потом, видать, спортилась.

— Сколько помню, воду насосами вручную качали, — сказал я. — И грязь вручную наружу таскали, всегда так было. И ворота наружу впятером с ломами двигали.

Перелопатили мы с рыжим все бумаги, что в узком кабинете лежали. Нет нужной карты. Я ж ее у отца видал, здоровые листы такие, вместе сложены. В третьей комнате тоже не нашли. Там всякие механизмы пылились, книг было штук двадцать и еще один пульт, поменьше. Я стал перебирать книги, удивился сильно — многие были на вражьем языке. Но на русском больше, все шибко умные.

«Устройство магистральных нефтепроводов».

«Теория цепей».

«Организация гражданской обороны на объектах…»

— Ты глянь, — позвал Голова, — тут журнала, в нее каждый день писали, что случилось, что сломалось…

Стали мы смотреть. Журнала была здоровенная, желтая вся, бумага по краям осыпалась. Видать, батя в первые страницы годами не заглядывал. Вначале буквы были печатные и листочки одинаковые, затем стали от руки корябать. Чем писали, не знаю, но половину записей уже было не разобрать.

«…16.05.2077. Отказала… аварийная заслонка. Звено Млынского бросает жребий, кому идти в тамбур. Уровень радиации снижается. За рекой замечены два био… Родилось трое здоровых мальчиков.