— Фортье, — произнес он, переводя взгляд на Ники. — Обещай, что никогда не будешь ездить одна.

— Но ведь теперь он знает, что я под вашей защитой, и не посмеет беспокоить меня.

— Для него ты навсегда останешься воровкой, которая сидела в тюрьме. Это не мешает Фортье хотеть тебя. А он всегда берет то, что хочет.

По ее спине пробежал холодок.

— Что бы вы сделали, если бы он меня похитил?

— Убил бы его , если бы, конечно, он не опередил меня.

— Кто она? — шепотом спросила Ники у Даниэль, которая шла за ней следом.

Даниэль отвела ее в сторонку, откуда их нельзя было видеть снизу.

— Это мадемуазель Эме, любовница месье дю Вильера.

— Лизетт? — недоверчиво переспросила Николь. Она не могла не заметить соблазнительности женщины, ее прелестных пухлых губок.

Ники бессознательно вонзила ногти в ладони, у нее было такое чувство, как будто ее окатили холодной водой.

Через несколько минут в вестибюль вошел Алекс.

— Я же просил, чтобы ты не приходила сюда, — сказал он вместо приветствия.

По его лицу было заметно, что он неприятно поражен этим визитом.

— Но почему ты так долго не приходил? — Лизетт говорила с акцентом, который придавал особую пикантность ее речи. Она была так же раздосадована, как и он. — Где ты пропадал?

— Я не у тебя на побегушках, Лизетт. Когда будет время, тогда и приду, черт возьми.

Лизетт надула и без того пухлые губки.

— Чем я не угодила тебе? Неужели ты меня бросаешь? — Ее тон говорил, что она даже мысли о подобном не допускает.

И в этом Николь была с ней согласна.

Видя, что Алекс тянет с ответом, она кокетливо повертелась у него перед глазами, демонстрируя элегантное платье.

— Разве я не красива? — Ее лицо смягчилось. Черные глаза искрились почти детским восторгом.

— Красива, красива, — уже не таким сердитым голосом сказал Алекс. При этой похвале Лизетт просияла, вновь уверившись в силе своих чар.

— Вообще-то, — сказал Алекс, — я собирался повидать тебя на этих днях. — Взяв Лизетт за руку, он повел ее к двери. — Почему бы нам не прогуляться по саду, где мы сможем поговорить с глазу на глаз?

Как только они вышли за порог, Лизетт обвила его руками и поцеловала. Ники успела мельком уловить, какой торжествующий был у нее взгляд и как по-хозяйски она его обнимала.

— Да как он смеет! — Взмахнув желтыми юбками, она повернулась и кинулась к себе в комнату. Она была готова убить обоих. Никогда в жизни не была она в таком бешенстве.

Еще вчера он распинался в своих к ней чувствах. Целовал и ласкал ее, как ни один мужчина до него. Значит, сегодня вечером он отправился к Лизетт! Хорош гусь!

Ярость буквально душила ее. Ники хотелось сбежать по лестнице и вцепиться в блестящие черные волосы этой женщины. Заодно ей хотелось отхлестать по щекам этого красавчика и назвать его, как он того заслуживает, подонком.

Даниэль помогла ей надеть костюм для верховой езды.

— Вы очень рассержены? Да?

— Да, я очень сердита. Как смеет он путаться с этой… этой… девкой? Подумай только, в столовой сидит его бабушка.

Никакой он не джентльмен, одна только видимость, и я сейчас выложу ему это.

Даниэль поймала ее за руку.

— Я думаю, это не очень удачная мысль.

— И почему же, позволь тебя спросить?

— Потому что герцог может подумать, что вы его ревнуете.