Туда-сюда шныряли люди. Одни шли в дом, другие—из дома. Но на Дуню внимания не обращали. Стоит девочка, от жары вся сомлела, в руках узелок тискает. Ну и пусть себе стоит… Только одна девушка, вдруг задержавшись, глянула на Дуню и фыркнула:

— Ты отколь такая взялась?

Сперва Дуня подумала: не барышня ли это? Больно нарядно разодета: юбка в полосах, малиновый душегрей, на шее косыночка беленькая… И Дуня почтительно шепотом ответила:

— Мы — белеховские.

— Вот чучелка-то! — засмеялась девушка и побежала дальше. И Дуня сообразила, что никакая это не барышня, а всего лишь дворовая девка, при доме служанка. В руках у девушки были белые рубахи, нарядные, с кружевами, и она несла их в дом.

Так и стоять Дуне неизвестно сколько, да, на ее счастье, из дома вышел Василий. Удивился:

— Ты-то что? Долго думаешь здесь время проводить?

— Дяденька Василий, да куда ж мне? Я ведь как есть ничегошеньки не знаю.

Василий почесал затылок. Он тоже не знал, куда девать Дуню. Привезти привезли, а что дальше?

— Пойду спрошу у барина, — сказал он и снова скрылся в доме. На этот раз Василий пропадал недолго. Вышел, а с ним та девушка в полосатой юбке. Сказал ей Василий:

— Феклуша; сведешь ее во флигель… где девчонки-актерки живут. Барин распорядился.

Феклуша посмотрела на Дуню.

— К Матрене Сидоровне?

— К ней…

— Ты что — дансерка? Аль певунья? — спросила теперь уже с непонятным Дуне любопытством девушка, поглядывая на нее. А насмешничать больше не стала и фыркать тоже не фыркала.

— Ты, ладно, веди ее! — строго прикрикнул Василий. — Видишь, девчонка с дороги чуть живая.

— А я что ж… я ничего… — пожала плечами Феклуша, а Дуне сказала: — Пошли во флигель.

Глава вторая

Флигелек в саду

Они углубились в сад. Но шли не по дорожкам, усыпанным песком, а сбоку, где сад был тенист, где росли могучие, как у них в Белехове, дубы, клены, ясени.

Феклуша ни о чем Дуню не расспрашивала. Шла молча, чуть вперед, легким, быстрым шагом. Дуня еле за ней поспевала. Но, поравнявшись с длинным, непонятного вида домом, она кинула Дуне через плечо:

— Театр… Барина Федора Федоровича утеха…

Слова эти она произнесла с каким-то особенным оттенком. Дуня уловила, что эту баринову утеху Феклуша не одобряет.

Дуня же с любопытством оглядела дом.

Театр? Что такое театр? Что там делается? Этого Дуня не знала и знать не могла. «Представляют комедии», — сказал ей давеча камердинер Василий. «И балеты пляшут», — прибавил кучер Илья. Эти слова Дуне были тоже непонятны.

Но ей очень хотелось заглянуть туда, внутрь дома, мимо которого они сейчас шли. Однако окошек в доме не было, а тяжелые двери, разукрашенные замысловатою резьбой, были заперты на висячий замок. К стене дома, по обе стороны дверей, были пристроены две большие золоченые куклы. Каждая в протянутой руке держала по фонарю.

— А эти на кой здесь стоят? — спросила Дуня, показав пальцем на золоченые куклы.

Феклуша снисходительно покосилась на девчонку. Потом с важностью объяснила:

— Жирандоли.

— Чего? Чего? — не поняла Дуня и фыркнула в кулак.

Ох уж эти господа! Придумают же… «Жи-ран-до-ли!» Очень смешным показалось ей это слово: язык свернешь, выговаривая.

Они еще больше углубились в сад. Здесь кусты и деревья уже вовсе похожи были на лесные. Пахло прелью, сыростью, и Дуня, по привычке, поискала глазами грибы: должны здесь быть, обязательно растут!.