Я тут же успокоилась.

– А тебя не штрафуют за тонированные стекла?

– У меня есть разрешение.

– Да?

Вампир фыркнул и кивнул на бардачок. Я открыла его и присвистнула.

Бардачок был заполнен пачками стодолларовых купюр в банковских упаковках. Сколько тут было? Ну тысяч сто – точно. А может и больше. Пересчитывать было неловко.

– С таким разрешением ты и Путину на голову нагадить можешь.

Вампир чуть скривил губы.

– Лучше держаться подальше от политики. Там так обмараешься… навоз покажется золотом.

– Личный опыт?

– В том числе.

Телефон на панели робко пискнул, напоминая о себе. Вампир остановил машину и поднес трубку к уху.

– Да…

– Да, так.

– Не твое дело.

– Завтра.

– Если тебя там не будет – послезавтра тебя вообще не будет. Ясно?

Палач или нет – он определенно мне нравился. Я прищурилась, разглядывая его лицо из-под ресниц. Оригинальность.

Это было первым и единственным словом, которое приходило в голову.

Очень необычное лицо. Когда он появился – мне было не до его внешности. Когда ты тонешь и тебе бросают веревку – плевать из чего она сделана. А вот сейчас…

Черные волосы рассыпались по плечам мужчины. Но если у Мечислава пряди ложились красивыми локонами – так и тянуло провести ладонью, тут было совсем иное впечатление. Резкие и острые, как росчерки меча. Я и не думала, что такое возможно. Но казалось, что эти волосы должны оставлять кровоточащие следы на его лице. Высокий лоб мужчины переходил в длинный, чуть изогнутый нос. Слишком длинный для такого лица. Резко очерченные скулы соседствовали с тяжелым подбородком. Бледные губы почти не выделялись. Зато влажно блестели острые и длинные клыки. Глаза были огромными и кроваво-красными. А черные брови взлетали прямиком к вискам.

Красиво?

Да.

Но общее впечатление… руки сами собой потянулись за карандашом и бумагой. Вампир, закончивший разговор, насмешливо улыбнулся мне.

– И что скажет художник?

Я бы сказала. Правда. Но… у моего желудка тоже было свое мнение. Которое он и выразил отчетливым урчанием.

– Художнику нужно уединение…

Палач оскалился еще выразительнее.

– Сейчас остановлюсь. Иди, уединяйся. Только задом на гадюку не сядь, ладно?

– Змеи ночью спят.

– Значит, она вдвойне обидится, – заключил Палач, съезжая на обочину и вырубая все, кроме габаритных огней. – Обещаю не подсматривать.

Я бы точно что-нибудь сказала. Но… зов природы заставил меня опрометью ринуться в ближайшие кусты.

Твою рыбу!!!

Вот с чего такая пакость?

Палач довольно улыбнулся. Трава, на которой был настоян коньяк, подействовала быстро. Чем бы девочку ни поили в монастыре, эту гадость надо как можно скорее вывести из организма. Хорошо, что он запасся подходящими снадобьями. И заметил у нее на тумбочке кувшин с той пакостью.

Ну ничего.

Юля может играть в деликатность, сколько ей вздумается.

Пара килограмм взрывчатки, которые он укрепил на стене возле ее окна, должны уже скоро…

Палач бросил взгляд на часы и нахмурился.

Даже десять минут назад.

Что ж, в монастыре сейчас должно быть весело и интересно.

Все кругом горит огнем, часть стены наверняка обрушилась, есть жертвы, а пламя распространяется. И заодно уничтожает все следы Юлиного присутствия. От греха подальше. А то ведь могут и обвинить девчонку в убийстве.

А после того, как взорвутся остальные заряды… уцелеет ли кто-нибудь даже рядом?

Какая разница.