|
На минуту воцарилось молчание. До слуха западных рыцарей часто доходили названия Золотой, Синей <Синей ордой в русских источниках называли Ак-Орду (Белую орду), объединение тюркско-монгольских племен (на северо-востоке от Аральского моря и в бассейне Сырдарьи), покоренное в конце XIV в. Тимуром.>, Азовской и прочих орд, но про татарские дела и междоусобные войны они мало что знали. Зато во всей тогдашней Европе не нашлось бы человека, который не слыхал бы о грозном Тимуре Хромом, или Тамерлане, чье имя повторяли с не меньшим страхом, чем некогда имя Аттилы. Ведь это был "властитель мира" и "властитель времен", повелитель двадцати семи завоеванных царств, владетель Московской Руси, владетель Сибири и Китая до самой Индии, Багдада, Исфахана, Алеппо, Дамаска, тень которого через аравийские пески падала на Египет, а через Босфор - на Греческое царство, губитель рода человеческого, чудовищный созидатель пирамид из человеческих черепов, победитель во всех битвах, неодолимый "властелин душ и тел". Это он посадил Тохтамыша на трон Золотой и Синей Орды и признал его своим "сыном". Но, когда владычество "сына" простерлось от Арала до Крыма и земель у него стало больше, чем их было во всей остальной Европе, он захотел стать независимым владетелем, за что грозный "отец" "одним пальцем" сверг его с трона, и тот, взывая о помощи, бежал к литовскому правителю. Именно его и вознамерился Витовт вновь вернуть на трон, но для этого надо было сперва сразиться с властелином мира Хромцом. Вот почему имя Хромца произвело сильное впечатление на слушателей, и после минутного молчания один из старейших рыцарей, Войцех из Яглова, сказал: - Драться с таким врагом дело нешуточное. - Только вот за что драться? - живо возразил Миколай из Длуголяса. - Что нам из того, будет там, за морями, за долами, править сынами Велиала Тохтамыш или какой-нибудь Кутлук? - Тохтамыш принял бы христианскую веру, - сказал Мацько. - То ли принял бы, то ли нет. Разве можно верить собакам которые не признают Христа? - Но должно голову сложить во имя Христа, - возразил Повала. - И во имя рыцарской чести, - прибавил Топорчик, родственник каштеляна. - Найдутся ведь среди нас такие, которые пойдут. У пана Спытка из Мельштына молодая любимая жена, а он уже отправился к князю Витовту. - И не удивительно, - вставил Ясько из Нашана. - Пусть на душе у тебя смертный грех, за такую войну наверняка получишь и отпущение грехов, и спасение. - И вечную славу, - снова подхватил Повала из Тачева. - Коль воевать, так воевать, а что враг силен, так оно и лучше. Тимур покорил весь мир, подчинил себе двадцать семь царств. Честь и хвала была бы нашему народу, если бы мы стерли его с лица земли. - Отчего ж не стереть? - воскликнул Топорчик. - Да покори он хоть сотню царств, нам все едино; пусть другие его боятся, а мы не станем! Это вы верно говорите! Бросить только клич да собрать тысяч десять добрых копейщиков - и мы весь мир пройдем! - Да и какому еще народу покорить Хромца, как не нашему? Так толковали рыцари, а Збышко просто диву давался, как это ему раньше не захотелось двинуться с Витовтом в дикие степи... Будучи в Вильно, он хотел посмотреть на Краков и двор, принять участие в рыцарских ристалищах, а теперь подумал, что здесь его ждут, быть может, бесчестие и суд, а там он в худшем случае умрет смертью храбрых. |
