Снова накатил ледяной безнадежный ужас, сжал сердце, начал противно ворочаться в животе. Мне захотелось закричать, завыть, подобно безумцу, воющему там, за дверью, и я с трудом сдержался. Надо успокоиться, надо взять себя в руки. Они хотят сломать меня, напугать, раздавить, превратить в безвольную дрожащую тварь, в медузу, заставить оклеветать самого себя.

Нет, я буду бороться! Буду, буду, буду, буду! Не дождутся, падлы, не на того нарвались. Бог мне поможет, Домино мне поможет, правда на моей стороне. Все будет хорошо, только надо гнать от себя панику, нехорошие мысли, надо быть мужиком….

— Ауууууууаааааааа! — разнеслось по всей тюрьме.

Господи, кто-нибудь заткнет этому уроду глотку, или нет?!

Когда я услышал шаги за дверью, то решил, что стражникам, наконец, опротивел этот кошачий концерт, и они решили успокоить чокнутого узника. Но я ошибся. Шаги пролязгали по коридору и стихли прямо у моей двери. Я напрягся. Раздался металлический стук, открылось окошко в двери, и свет факела на какое-то мгновение ослепил меня. Я зажмурился и услышал издевательский смех.

— О-о, наш лунатик не спит! — сказал голос.

— Эй! — крикнул я. — Откройте дверь!

— Непременно, — ответил голос и снова заржал.

Я кинулся к двери, глянул в коридор и увидел фламеньера в оранжевом плаще. Рядом с ним стоял стражник с факелом в руке. За спиной фламеньера еще кто-то. Я сразу узнал этого рыцаря — Дитрих де Хох собственной персоной. Мой старый лютый друг еще по Паи-Ларран.

— Дит, ты?

— Не Дит, собака, а мессир Дитрих, шевалье Морензак. — Лицо Дита расплылось в улыбке. — Как тебе новые покои, Лунатик? Самое место для грязной плебейской свиньи.

— Что происходит?

— Происходит очищение ордена от швали. Сержант!

— Три шага назад! — скомандовал тюремщик.

Я подчинился. Застучал ключ в замке, и дверь открылась. Дит встал на пороге, уперев руки в бока. Вид у него был самый довольный. За его спиной стояли солдаты в форменных коттах вспомогательных войск.

— Ну не мог я отказать себе в таком удовольствии! — захихикал Дит. — Как тебе покои, Лунатик? Хороши, да?

— Какого черта?

— Ах, ты не понимаешь? Истинным сынам империи надоело терпеть изменников и мужланов в своих рядах, — Дит шагнул в камеру. — Мы вычистили орден от мусора. А уж когда я узнал про тебя, просто не мог не воспользоваться случаем. У меня к тебе счетец, если помнишь.

— Помню, я тебе нос поправил. Чего лыбишься, мажор? Говори, зачем пришел.

— А вот зачем, — Дит вытащил из-за пояса смятый свиток. — Видишь этот приказ? Теперь ты в моем распоряжении и пойдешь со мной.

— Куда?

— Не твое дело.

— А все-таки?

— Я сказал — идешь со мной! — рявкнул Дит, свирепея.

— Да ну? — Я отступил вглубь камеры. — А рожа не треснет?

Ответом мне был удар в лицо. Рукой в латной перчатке. К счастью, Дит не попал по носу, смазал по скуле. Второй удар пришелся в живот — он согнул меня пополам и заставил упасть на колени.

— Научился… драться! — прохрипел я.

— На еще! — Удар ногой в плечо опрокинул меня на пол. Встать-то я встал и даже собрался дать поганцу сдачи, но один из солдат Дита очень профессионально двинул мне по коленной чашечке. Я снова оказался на полу, и на меня накинулось сразу трое шакалов.