- Ну что карась? Так понимаю, что денег у тебя нет? - сказал смотрящий по зоне по кличке Захар, подойдя к Илюхе на прогулке.

Илья стоял ни жив ни мёртв, трясясь и путаюсь в словах:

- Я отдам, обязательно отдам. Дайте только срок. Сестра должна прислать, она всегда присылала.

- Закрой рот синявка! И слушай сюда! - Захар понизил голос до шёпота, - про свою сестру, ты нам трындишь уже вторую неделю, а казны с тех пор у тебя так и не прибавилось.

- Я отдам, гадом буду отдам!

- Говорю же, вяколку захлопни! Слушай сюда: видишь вон того очкарика? - Захар глазами указал настоявшего в сторонке долговязого мужика, с приоткрытым ртом, и обвислыми щеками.

- Вижу, Захар. Что нужно то?

- Хочешь жизнь сохранить, станешь торпедой, (торпеды - исполнитель воровского приговора ). Усекаешь Карась о чём я толкую?

Илюха побледнел, ещё больше и замотал головой:

- Его что, убить нужно?

- Тише, чудило! Тут ушм и кругом, а вон тот вертухаей только на нас и зырит.

- Так до него же далеко. Не может он нас слышать.

- А вдруг он по губам умеет читать? Ты об этом не подумал? процедил Захар, практически не шевеля губами.

Илюха рефлекторно прикрыл рот ладонью, в этот момент Захар что-то сунул Илюхе в карман. Илья тут же засунул руку и ощутил завёрнутую в тряпку железку.

- Не доставай, - продолжил Захар, - шило чистое все отпечатки с него стёрты. На следующей прогулке затеешь с очкариком ссору, и на глазах у всех воткнёшь под ребро.

- Но ведь меня тогда, - Илья снова прикрыл рот рукой.

- Выбирай, - ухмыльнулся смотрящий, - его жизнь или твоя.

- А за что хоть его?

- Какая тебе разница, заказ на него с воли пришёл. Помешал он кому-то. Так что считай, что деньги за него плаченны. Твой долг с лихвой и погасит. Решай.

На следующей прогулке, Илюха, зажав в кармане шило, подошёл к приговорённому, и не придумав ничего лучшего, плюнул ему в лицо. Очкарик поначалу остолбенел, а потом схватил Илюху за грудки. В этот же момент, он получил в живот стальное шило и рухнул к Илюшкиным ногам.

Так Илюха стал убийцей и получил свою десятку. После второго суда Илюху перевели на другую зону, в Великие Луки. Верка, не имея больше возможности навещать брата, писала ему письма, но он не отвечал. Вышел Илюшка из тюрьмы уже бывалым.

Мелкий жулик, Фима Шершень, с которым они сдружились в лагере, говорил Илье, что его матушка преставилась, завещав ему домик в Печорах. Пока они отбывали срок, Фима рассказал корешу про бесценную икону, которая хранится в стенах Псково-Печорского монастыря. Говорил, что если её продать, можно обеспечить себя на всю жизнь. Кость сломанная усатым чемпионом срослась неправильно, и с тех пор Илюшка больше не мог шарить по карманам, а работать он не собирался. Помня про икону, о которой ему столько раз рассказывал Шершень, Илья направился поближе к родным местам. Про сестру, оставшуюся в переименованном за время его отсидки, в Ленинград, Петрограде он тогда и я не вспоминал. Приехав в Печоры, Илья отысказал домик Шершня, который вышел ровно за неделю до него.

- Здорова Карась! Откинулся? - но худощавом лице Фимы промелькнула улыбка, - рад очень рад. А к нам на кой ляд припёрся?

- Что ты там, про какую-то икону толковал? - вместо ответа на приветствие, начал Илья прямо не сходя с порога.

Шершень только развёл руками.

- Так не выйдет ничего с иконой. Тю, тю наша мечта, сгорела при пожаре.

Илья выругался, стукнул в стенку кулаком:

- Послушал тебя пустозвона, припёрся сюда. И что теперь?

- Так ты заходи, отдохни. Я же тебе рад. Я же не гоню. Ты же вроде бы как не хотел в клюквенники перекрашиваться? (клюквенник - вор специализирующийся на кражах в церквях).

- Хотел не хотел, передумал я. И что теперь?

- Так что же, на этой иконе свет клином сошёлся? Сейчас по маленькой бахнем, о делах наших скорбных покалякаем, глядишь и придумаем, как дела наши поправить.