|
Около тридцати боевых операций, три ранения… Нет, конечно, денег за свои командировки я получил больше, чем стоил новый «Опель», но ведь надо было еще и на что-то жить. Подкупал кое-какую мебель в свою однокомнатную квартирку, одежду для себя, обувь; периодически помогал маме, отправляя небольшие переводы. Да, в нормальной стране за столь долгое участие в войне, за ранения, за нечеловеческие бытовые условия — я стал бы миллионером. Но я никогда не жалею о том «счастье, что могло бы быть, но не случилось». Так или иначе, но иногда в моей жизни происходят незабываемые позитивные моменты. К примеру, та же покупка машины, о которой мечтал несколько лет. Или начало долгожданного отпуска. Или замечательные женские голоса, льющиеся из шести колонок и поднимающие мое и без того отличное настроение. В моей машине имеется целая коллекция по-настоящему замечательных голосов: Девятова, Пелагея, Смольянинова…
Ночь застает на подъезде к Элисте. Темное время суток меня не смущает — я люблю ездить по ночной прохладе, когда легковушки расползаются по городам и весям, оставляя дороги вереницам грузовиков дальнобойщиков. В Элисте планирую остановиться и поужинать, потом предприму рывок до Волгограда. Где-нибудь в тех краях позавтракаю, часиков пять посплю и снова в путь. От Волгограда до Саратова — пять часов, не нарушая скоростного режима…
Торчу в пробке на спуске с Алтынной горы и нервно барабаню пальцами по рулевому сектору. Чего я нервничаю? И куда спешу? Я же в отпуске! Издали и сверху Саратов чертовски красив: белоснежные новостройки, красно-зеленые крыши домов, величавая темно-синяя Волга с похожими на крылья чаек пролетами знаменитого автодорожного моста. Однако любование и гордость вмиг улетучиваются, стоит настрадавшемуся в дороге путнику въехать на узкие неудобные городские улицы. Дороги — у нильского крокодила спина ровнее; теснота, затоптанные и заезженные псевдогазоны, нагромождение запрещающих знаков, отсутствие развязок, вездесущие «зебры» вместо подземных переходов… Первая мысль: местная власть просто в сговоре с ментами! Подлые чиновники нарочно не расширяют дорог, не строят стоянок и парковочных карманов; а менты с надменными рожами зарабатывают на этом беспределе, частично делясь с бюджетом. Какая прелесть. Здравствуй, малая Родина! Прав был юморист Хазанов, первым сравнив Саратов с Гадюкино. Конечно, прав, если сейчас мой город этим обидным словцом не назовет только слепой. И отнюдь не из-за хладнокровных гадин — здесь их не намного больше, чем в других местах. А потому, что здесь ровным счетом ничего не меняется в лучшую сторону. НИ-ЧЕ-ГО! Разруха — как после мировой войны. Электричество гаснет каждую неделю, воду отключают трижды в год, улицы не убирают. Всюду грязные ларьки, торгующие «джентльменским набором гопника»: пивом, сигаретами, жвачкой и презервативами. Да и чего ждать от саратовской власти, где вместо профессионализма процветает кумовство? Где культурой заведует бывший мент на пару с женой губернатора, а транспортом — пищевик, бывший директор пивного завода?… Хорошо, хоть Швондеры в жилых домах не устраивают певческих концертов. Видать, расползлись по администрациям: районным, городским, областным — там и распевают всласть вместо работы. Матерюсь, как на Кавказской войне, и медленно продираюсь сквозь бесконечные заторы на железнодорожных переездах, на светофорах и еще черт знает где… Детство и почти всю юность я прожил в старом, тихом центре — в сумрачной коммуналке с длинным Г-образным коридором, пропахшим мышами и хозяйственным мылом. Когда мне исполнилось шестнадцать, отцу — начальнику цеха авиационного завода неожиданно вручили ключи от новенькой трехкомнатной квартирки. Нас не смутило расположение новостройки — мы были счастливы переехать куда угодно, лишь бы пожить отдельно от соседей. |
