Скай никогда не демонстрировала своей ненависти к вампирам, а с ее прикидом по моде готов и неспособностью использовать приемы агрессивной магии, не исключено, что она скрывает горячую симпатию к вампирам или к одному из них. К Антонио? Или к кому-то, кого она оставила в Англии? Эта Скай весьма скрытная особа.

«Я стала охотником, потому что хотела убить вампира, а почему бы ей не стать охотником, чтобы спасти какого-нибудь вампира. Нас всех готовил отец Хуан, он учил нас убивать вампиров. А поди ж ты, одного из них приютил у себя и даже подкармливает собственной кровью, когда никто не видит».

Остается Холгар. Раскусить этого оборотня, пожалуй, трудней всего. Что им движет, с чего это вдруг ему тоже захотелось стать охотником, когда большинство его соплеменников присягнули Проклятым в своей преданности. И всем нравится, потому что забавен, за исключением, правда, Джеми.

«Может быть, Джеми прав, не доверяя ему. Мы ведь о нем ничего не знаем».

«А может быть, действительно, я ни во что не верю».

Алис тем временем внимательно за ней наблюдала.

— Вера способна горы сдвинуть с места, — проронила она. — Это ж хуже всякого ада, если ни во что не веришь.

А Марк все стучал в барабан. Алис чиркнула спичкой и зажгла фиолетовые свечи. Желтые язычки пламени осветили комнату, и по ней заходили тени, словно призраки обретали плоть и кровь. Атмосфера в комнате тоже изменилась, казалось, потолок футов на пять опустился, и Эрико нахмурилась; она не верила, что из этого ритуала выйдет что-нибудь путное. Не хватало, чтобы что-то пошло не так, у них неприятностей и без того выше крыши.

Но она продолжала наблюдать, совсем потеряв счет времени. Прошло уже, кажется, несколько часов, не меньше. Ритм барабанного боя становился все быстрей, и Алис, стоя перед алтарем «вуду», принялась соблазнительно вертеть бедрами. Эрико даже была немного шокирована: уж очень сексуально двигалась эта женщина. К ней присоединилась и Скай, она встала к Алис лицом и подражала ее движениям. Как будто обе исполняли танец живота. Скай самозабвенно закинула голову назад, а Алис выплясывала вокруг нее, вертя тазом и вращая плечами.

Марк закрыл глаза, губы его ракрылись, словно в экстазе.

— А-а-а, — сладострастно простонала Скай — так стонут женщины, занимаясь любовью.

Не двигаясь с места на своем наблюдательном пункте, Эрико пригладила волосы.

— О-о-о… а-а-а-а…

— Маман Бриджит, — пробормотала Алис, дергая бедрами и поглаживая их обеими руками. — Ecoutez-moi.

Слушай меня.

— О-о, о-о, — вскрикивала Скай, вскинув руки над головой.

В последний раз бросив на них сердитый взгляд, Эрико повернулась на каблуках и отправилась искать отца Хуана. Барабанный бой стучал ей в спину, когда она шла по коридору, когда зашла в импровизированную больничную палату, где со стен свисали ободранные обои, и на чисто вымытом полу, на матрасе, заправленном свежей простыней, лежал Лаки. В другом углу комнаты лежал еще один матрас, а рядом домашние тапочки как раз по ноге Алис.

Отец Хуан и Антонио стояли возле Лаки на коленях, лицо раненого было землисто-серым. В руках Антонио держал книгу, Библию или требник, он раскрыл ее перед отцом Хуаном, чтобы тот мог читать. На плечи священника был накинут черный шарф. Рядом на полу стояло блюдечко с какой-то жидкостью, кажется, маслом, а также горела белая свеча. Лоб Лаки блестел, словно смазанный маслом. Значит, у них тут тоже обряд. Безумие какое-то. Хуже, чем безумие.

Отец Хуан замолчал, и они с Антонио, как по команде, подняли головы. До слуха продолжал доноситься бой барабана и стоны Алис. Кровь бросилась Эрико в лицо.

— Этот обряд вуду… в нем есть что-то дикое, — начала она.