— Я хочу поговорить с Дженн, — сказала бабушка Эстер, сверху вниз глядя на отца своих внучек.

Лицо его помрачнело, вытянулось, и он отошел в сторону.

Но не очень далеко.

— Я не собиралась с ним ссориться, — смущенно пробормотала Дженн.

— Может, и не собиралась, да поссорилась, — резко отпарировала бабушка. — Твой папаша — дурак, ты и сама это знаешь. Что ему ни говори, все как об стенку горох, так что побереги силы, все равно без толку, да еще в такой день.

— Да, конечно, — ответила Дженн. — Ты права.

— Еще бы не «права».

Она повернулась к Хеде.

— А ты что так на меня смотришь? Ну-ка давай, поешь что-нибудь. Тощая, как спичка, совсем зачахла.

От разочарования у Хеды даже руки опустились.

— Я прослежу, чтоб она поела, — сказала Дженн.

Эстер удовлетворенно кивнула и повернулась к двум седеющим мужчинам, которые как будто собрались уходить.

— Бобби, Джинкс, — крикнула она, — подождите, я вас провожу!

Она сделала шаг, сунула руку в карман платья и вытащила ингалятор. Ни слова не говоря, протянула его Хеде и направилась к выходу.

Хеда приставила его к губам; лекарство сразу сработало, дышать стало легче. Она была очень благодарна бабушке, что та не стала устраивать из случившегося спектакля. И в то же время не могла не задуматься: а вдруг они правы, что относятся к ней, как к человеку, который сам о себе позаботиться не в состоянии.

«Всегда теперь буду помнить про ингалятор, — поклялась она мысленно. — Всегда».

Дженн уселась на табуретку, которую освободила Тиффани, и вполоборота повернулась к сестре.

— Ты это серьезно? — тихо спросила она.

Хеда кивнула.

— Да, я хочу поехать с тобой. С тех пор как ты уехала, тут все стало по-другому. Я говорю не про маму с папой, а вообще про все. Ты знаешь, что Проклятые окопались в Сан-Франциско? Власть в городе теперь у них в руках. И без их позволения там даже плюнуть нельзя.

Дженн широко раскрыла глаза. Сан-Франциско всего в двадцати минутах езды от Беркли.

— Нет, ей-богу, не знала, — прошептала она.

— Да, это правда. И по всей Америке так. Вампиры рвутся в правительство. Они даже не скрывают этого. Я не удивлюсь, если Соломона «изберут» президентом.

Дрожащими пальцами и интонацией она обозначила кавычки на слове «изберут».

— До нас доходили слухи, что здесь у вас худо, — медленно проговорила Дженн. — Но я и не думала, что настолько. Все эти пустые могилы…

— Я тоже видела, — подхватила Хеда и тут же закашлялась: от волнения ей снова стало трудно дышать. — Дженн, папа постоянно говорит, что Соломон собирается восстановить мир, и что мы должны во всем помогать ему.

— О, господи, да у него совсем крыша поехала! — выпалила Дженн и сморщилась. — Извини.

— Нет-нет, ты совершенно права.

Хеда сделала еще один вдох через ингалятор. Сердце ее бухало, как колокол.

— Такое впечатление, что ему как следует промыли мозги. Он говорит, если мы не согласны, значит, только усугубляем положение.

— Камешек в мой огород.

В голосе Дженн звучала неподдельная боль. И еще злость. Хеда и сама злилась. Отец ведет себя крайне глупо.