— Надо заставить папу нас выслушать, — Дженн застелила покрывалом кровать. — Он относится к тебе так же, как папа Че в свое время относился к нему, понимаешь? Решает все за тебя на основе своих убеждений; он боится всего и заставляет тебя тоже жить в страхе.

— Только мы ни от кого не прячемся и никуда не бежим, хотя и должны бы. Дело уже идет о жизни и смерти.

«Да уж, тут тебе трудно возразить», — сердито подумала Дженн.

Она легла на застеленную кровать и уставилась в потолок. Мозг ее лихорадочно работал, ее мысли сейчас были в Испании, она думала о ребятах из отряда. У Хеды крыша поедет, когда она познакомится с Антонио. Если это случится, конечно. Улыбаясь, она задремала, хотя по-настоящему так и не заснула. Сна не было ни в одном глазу, день выдался уж очень беспокойный, она чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег. Да-да, теперь ее дом — Саламанка.

— А какая она? — спросила Хеда, возвращая ее к реальности.

— Кто «она»?

— Академия.

Дженн вздохнула.

— Но ты же смотрела все эти фильмы, про учебные лагеря для новобранцев.

— Там тоже все так?

— Только хуже, — ответила Дженн.

— Зачем же ты пошла туда?

— Чтобы занять свое место под Солнцем.

В темноте прошелестела подушка и шлепнулась прямо ей на голову. К счастью, Дженн была готова к такому обороту. Приглушенно засмеявшись, она швырнула ее обратно.

Дженн немного перестаралась: Хеда так и хрюкнула от мощного удара подушки. Н-да, надо рассчитывать свои силы, перед ней не вампир, а родная сестренка. Но та засмеялась, и показалось, впрочем, совсем ненадолго, что последние несколько лет были всего лишь дурацким кошмарным сном. Как хорошо было им в детстве, когда они вот так по ночам не спали, лежали и разговаривали в постелях шепотом, чтобы не разбудить родителей!

Они так много тогда мечтали о будущем. Дженн помнила бесконечные разговоры о том, как будут встречаться на вечерах выпускников, о рождественских подарках, о том, как они выйдут замуж.

«И о первой брачной ночи, конечно».

Перед мысленным взором ее возникло лицо Антонио. Господи, это же чистое безумие! Ведь он вампир.

— Нет, серьезно, зачем? — снова спросила Хеда, отвлекая ее от своих мыслей.

Дженн заморгала, пытаясь вспомнить, о чем они говорили.

— Зачем ты пошла в Академию?

— Да много было причин. Все казалось таким героическим, романтичным. Кажется, хотелось быть похожей на папу Че и бабушку, изменить мир или хотя бы спасти его, — мрачно улыбнулась она. — Было совсем плевать, что папа злится.

— Он очень тебя любит, очень, — снова сказала Хеда.

Дженн повернулась к ней.

— У него странный способ демонстрировать мне свою любовь.

— Однажды он сказал мне, что ты ничего не боишься.

Потрясенная Дженн подавила желание безумно рассмеяться. «Ничего не боюсь? Я?»

Действительно, какая чушь! Она — сгусток всяческих страхов.

— Папа считает, что страх — это хорошо, — ответила Дженн. — Страх удерживает нас от совершения поступков, опасных для нас. Можно сказать, сохраняет нам жизнь.

— Надо же, именно так он и говорит, слово в слово.

Хеда взбила свою подушку.

— А чему вас обучают в Академии? А форма у вас есть? А как вы живете, в одной комнате с парнями или нет? Как ты к этому относишься? А интересные парни есть?

Дженн вздохнула. Она надеялась как следует выспаться, но, похоже, звезды расположились сегодня иначе.

Был понедельник, и отец на поезде отправился на работу в Сан-Франциско: он работал инженером программного обеспечения.