– М‑да, неудобно как‑то получилось, – вздохнул Венедин, изображая на лице притворное раскаяние. – Но зато каков кусок на зубок будущему Олеговичу или, может, Олеговне. Это вам не хухры‑мухры, крепость, не надо баловаться! А насчет ливонцев, ты думаешь, они бы без этой корабельной «утки» на Изборск не полезли? Как же, как же!

Я пожал плечами и отвернулся, вновь глядя на дорогу, по которой уезжали последние рыцари.

– Да шо там, Капитан, не журыся! Усе наладится! Ты мне лучше скажи, тебе твою часть контрибуции отсыпать или, может, лучше я ее себе оставлю? Сохранней будет.

– В каком смысле – контрибуции? – Я повернулся к другу, моментально теряя интерес к отъезжающим ливонцам.

– В смысле аннексии. Короче, деньги тебе давать или ну его?

– Лис, – я угрожающе застучал пальцами по каменной кладке стены, – какие деньги? Что ты еще учудил?

– Я учудил?! – возмутился Лис. – Считай сам: коней на шестьдесят рыл… хорошо, пятьдесят восемь, купить надо было? Надо. Возов пять штук, тоже, кстати, не святым духом движимых, фураж, провиант, стрел опять же запасных… За все ж плати! От наших кораблей кошкины слезки остались. Как ни крути, на дорогу не хватит.

– Ты мне не о том толкуешь, – прервал я финансовый отчет моего предприимчивого друга. – Ты насчет контрибуции, пожалуйста, расскажи.

– Уже. Шепнул я по секрету кому следует, что за умеренное вознаграждение могу замолвить словечко, чтобы их отпустили, так сказать, с честью. Ну, вот они и скинулись, кто сколько смог. Сам же видишь, я их не обманул. – Венедин указан на уже едва видные фигурки рыцарей. – Впрочем, повернись все по‑другому, они б на меня тоже долго не обижались, кочьев, наверное, на всех бы хватило. А с другой стороны, сам посуди, я своим ребятам обещал призовую стрельбу, значит, хошь разбейся, а злато‑серебро вынь да положь. Вот я вынул и положил. Только с кнехтами беда.

– Что еще с кнехтами?! – встревожено спросил я, вспоминая, что эта часть пленных была отпущена в Ливонию на третий день нашего сидения в Изборске без особых проблем. – Что ты с ними сделал?

– Побойся Бога, ничего! Ты мне эту часть полона отдал?

– Отдал.

– Потом по договору их отпустили?

– Отпустили.

– Но снаряга‑то трофейная – моя?

– Ну.

– Что «ну»? Вот я ее обратно магистру и втюхал. Торговался, кстати, скотина, шо ломбардский купец! В конце концов – во, залепуху выписал.

– Что? – не понял я.

– Чек на предъявителя в контору Рыцарей Храма Богоматери Горной. Кстати, ты не знаешь, Хельмут нам его не сможет обналичить? – Лис задумчиво поскреб шевелюру.

* * *

Новгород радостно встречал героев. Кожевенники и сапожники, бронники и златокузнецы, пекари и сбитенщики толпой валили поглядеть на овеянных славой героев, в пешем и конном строю проходящих по улицам города. Даже рать князя Изборского, совсем недавно послужившая причиной всеобщего переполоха, удостоилась своей порции восторженных воплей и подброшенных в воздух шапок, Готовясь к дальнейшим походам, армия размещалась в городе и его окрестностях, ожидая команды опять выступить в путь. Оккупированный нашим отрядом постоялый двор едва ли не круглосуточно осаждали разбитные местные молодки, сводя почти на нет попытки поддерживать дисциплину в войске.

– Любовь стирает все границы, – входя в штабную комнату, безапелляционно заявил цветущий как майская роза командир венедских лучников.