Четвертый день уже заседают в гимнастическом зале, долбят и долбят полицию. С утра до вечера. Во всем виновата полиция. Бедные благородные крестьяне, несчастные благородные горожане, старая стерва полиция…

Зачем? Какой смысл? К чему это приведет?

Это имело бы смысл, если бы хотели упразднить полицию, доказать, что она ненужна и вредна. Тогда был бы смысл. Но так?

Гарайс подходит к письменному столу. «Просьба вдовы Хольм о выдаче ей пяти центнеров угольных брикетов».

Мерзнут, значит.

«Прошение инвалида Менгса к благотворительной комиссии муниципалитета о выдаче ему пособия — одного центнера картофеля».

Голодают, значит.

Там-то установить газовый фонарь… Расклейку афиш и объявлений отдать на откуп… Достать деньги на достройку больниц… Организовать концессию на автомобильную линию в Штольпе… Добиться заказов у почтового и железнодорожного ведомства для фабрики Мекерле (триста пятьдесят рабочих).

Дел и забот хватает. Город хочет жить хорошо.

А тут триста человек ежедневно по девять-десять часов просиживают в гимнастическом зале и переливают из пустого в порожнее. Жуют, жуют, а их жвачку потом сам черт за десять лет не разберет.

Бургомистр нажимает на кнопку звонка, один раз, второй, третий.

Является Пикбуш.

— Скажите, Пикбуш, что с вами происходит в последнее время? Вы какой-то разбухший.

— Разбухший?

— Ну да, вроде окна, которое не отворяется… Кстати, у вас в ухе не жужжит?

— Нет, господин бургомистр.

— И нигде не зудит, не чешется?

— Что вы, господин бургомистр.

Гарайс пристально смотрит на своего секретаря.

Тот выдерживает взгляд.

— Значит, не чешется, — недовольным тоном замечает Гарайс. — Где Штайн?

— Наверное, еще в судебном заседании.

— Позвоните туда. Пусть придет. Немедленно.

— Слушаюсь, господин бургомистр.

— Стойте!.. Почему меня все еще не соединили с Берлином?

— Я уже дважды справлялся на станции.

— Так почему же нет соединения, спрашиваю?

Секретарь пожимает плечами.

— Стойте! Что вы вечно убегаете, Пикбуш?.. Почему не пришел Пинкус?

Секретарь колеблется.

— Ну? Отвечайте же!

— Пинкус в зале суда.

— Почему он не является по моему вызову?

— Пинкус сказал, что занят.

Секретарь произносит это с некоторым упрямством и отводит глаза.

Гарайс протяжно свистит.

— Вот это да! Пинкус занят. Ишь ты! — Быстро: — Стойте здесь, Пикбуш. Не двигаться. Стоять на месте!

Бургомистр подходит к телефону, не спуская глаз с секретаря. Снимает трубку: — Алло, центральная?.. Говорит бургомистр Гарайс… дайте мне междугородную.

Пикбуш открывает рот: — Господин бургомистр…

— Заткнитесь! Стойте на месте. Я вам покажу… Междугородная? Пожалуйста, справочную по заказам. Да… Говорит бургомистр Гарайс. Извините, фройляйн, мой секретарь примерно полчаса назад, — а может, минут сорок, — заказал срочный разговор с Берлином. Прусское министерство внутренних дел… Почему нет соединения? Да, проверьте, пожалуйста, жду…

Грозит секретарю: — Тихо, Пикбуш, тихо. Я разобью телефон о вашу башку, если хоть пикнете!

— Господин бургомистр, я…

— Цыц! Да, фройляйн? Никакого заказа не было? Исключено! Тут какая-то ошибка с вашей стороны… Ошибки нет? Минутку… Пикбуш, это не ошибка?

— Господин бургомистр, я же не…

— Идиот!.