Перехватив его взгляд, Вэллери понимающе улыбнулся.

— Можно сказать, мы уже закончили, дружок. Осталась только шпилевая.

Полагаю, там никого нет, но все равно надо бы заглянуть.

Они медленно обошли громоздкие механизмы, расположенные в центре шпилевой палубы, миновали аккумуляторную и шкиперскую, электромастерскую и карцер и оказались у запертой двери малярной — самого переднего помещения на корабле.

Вэллери, протянув руку, машинально дотронулся до ручки двери и, утомленно улыбнувшись, отвернулся. Проходя мимо карцера, он вдруг откинул крышку иллюминатора, на всякий случай заглянул внутрь и пошел было дальше.

Но, словно спохватившись, внезапно остановился и, круто повернувшись, снова открыл крышку «глазка».

— Господи Боже! Да это же Ральстон! Какого черта вы тут делаете? — воскликнул он.

Ральстон усмехнулся. Даже сквозь толстое стекло было видно, что улыбка безрадостна и не коснулась его голубых глаз. Жестом он указал на закрытый иллюминатор, словно желая сказать, что ничего не слышит.

Вэллери нетерпеливо открыл иллюминатор.

— Что вы тут делаете, Ральстон? — властно спросил он, впившись в матроса пронзительным взглядом глаз из-под насупленных бровей. — В такую пору — и в карцере! Что же вы молчите, точно воды в рот набрали! Отвечайте же, черт побери!

Николлс медленно повернул голову в сторону командира. Старик сердится!

Неслыханно! Он мудро рассудил, что не следует в такую минуту попадаться ему под руку.

— Меня заперли, сэр. — Слова были достаточно невинны, но тон, которым они были произнесены, словно говорил: «Что за дурацкий вопрос!» Вэллери чуть заметно покраснел.

— Когда?

— В 10.30, сегодня утром, сэр.

— Кто, позволю себе спросить?

— Старшина корабельной полиции.

— По чьему распоряжению? — с яростью спросил Вэллери.

Ральстон, не говоря ни слова, посмотрел на него долгим взглядом.

— По вашему, сэр.

— По моему? — изумленно воскликнул Вэллери. — Но я не отдавал приказа запереть вас в карцер!

— Вы также не запрещали меня запирать, — спокойно произнес Ральстон.

Вэллери вздрогнул: он допустил промах, совершил непростительную ошибку, и это было неприятно.

— Где ваш боевой пост? — спросил Вэллери.

— Торпедный аппарат левого борта, сэр. «Так вот почему прислуга была лишь у аппарата правого борта», — подумал Вэллери.

— Но почему... почему вас оставили здесь во время боевой тревоги? Разве вам не известно, что это запрещено, что это нарушение устава?

— Да, сэр. — Снова едва заметная невеселая улыбка. — Известно. Но известно ли это старшине полиции, я не знаю. — Помолчав секунду, он снова улыбнулся. — Возможно, он просто забыл про меня, — предположил Ральстон.

— Хартли! — Вэллери овладел собой. Голос его был ровен и угрюм. — Старшину полиции сюда, немедленно. Пусть принесет ключи! — Закашлявшись, он сплюнул кровь в полотенце и опять взглянул на Ральстона.

— Я сожалею, что так произошло, мой мальчик, — проговорил он, выделяя каждое слово. — Искренне сожалею.

— Что с танкером? — вдруг негромко спросил Ральстон.

— Как? Как вы сказали? — Вопрос застал Вэллери врасплох, — С каким танкером?

— С тем, что был подбит утром, сэр?

— Все еще движется в составе конвоя, — не скрывая изумления, произнес Вэллери.