— Сэр, — остановил его голос худощавого темноволосого артиллериста, у которого Вэллери брал спички.

— Да, в чем дело?

— Вам это может пригодиться. — С этими словами он протянул командиру чистое белое полотенце. — То, которое у вас, сэр... Я хочу сказать...

— Спасибо. — Вэллери без лишних слов взял полотенце. — Большое спасибо.

Несмотря на помощь Петерсена, от долгого и трудного подъема на верхнюю палубу Вэллери выбился из сил. Он едва волочил ноги.

— Послушайте, сэр, это же безумие! — в отчаянии воскликнул Николлс. — Простите, сэр, у меня это вырвалось. Только... давайте зайдем к начальнику медслужбы. Прошу вас!

— Конечно, — раздался в ответ хриплый шепот. — Это наш следующий пункт захода.

Сделав несколько шагов, группа оказалась возле дверей лазарета. Вэллери настоял на том, чтобы увидеться с Бруксом с глазу на глаз. Выйдя через некоторое время от Брукса, он выглядел как-то странно посвежевшим, походка его стала бодрее. Командир улыбался, Брукс тоже.

После того как Вэллери отошел, Николлс приблизился к Бруксу.

— Вы что-нибудь дали ему, сэр? — спросил он. — Ей-Богу, он же убивает себя!

— Он принял кое-что, — улыбнулся Брукс. — Я знаю, что он убивает себя, он — тоже. Но он знает, зачем это делает, и я знаю, зачем, и он знает, что я это знаю. Во всяком случае, ему стало лучше. Не стоит волноваться, Джонни.

Николлс подождал на верхней площадке трапа возле лазарета, пока командир со своими спутниками вернутся с телефонной станции и первого отделения слаботочных агрегатов. Когда группа поднялась наверх, юноша шагнул в сторону, но Вэллери, взяв Николлса под руку, медленно пошел рядом с ним. Они миновали канцелярию минно-торпедной боевой части. Вэллери коротко кивнул Карслейку, который числился командиром одной из аварийных партий.

Тот, по-прежнему забинтованный до самых глаз, посмотрел на Вэллери диким, отсутствующим взглядом. Похоже, он не узнал командира. Ничего не сказав, Вэллери покачал головой, потом, улыбаясь, повернулся к Николлсу.

— Тайное заседание Британской медицинской ассоциации состоялось, не так ли? — спросил он. — Ничего, Николлс, не беспокойтесь. Это я должен беспокоиться.

— Но почему же, сэр?

Вэллери, снова качнув головой, произнес:

— Ром в орудийных башнях, сигареты в центральном посту, а теперь — славное старое виски во флаконе из-под «Лизола». Я уже решил, что коммандер Брукс собирается отравить, меня. Что за прекрасная это была бы смерть! Превосходное зелье! Примите извинения начальника медслужбы за то, что он посягнул на ваши личные запасы.

Николлс, густо покраснев, начал извиняться, но Вэллери прервал его:

— Полно, мой мальчик. Какое это имеет значение? Любопытно, что же мы обнаружим далее. Торговлю наркотиками на шпилевой палубе или, не дай Бог, танцовщиц во второй башне?

Но, кроме стужи и несчастных, голодных, измученных людей, они не обнаружили ничего. Николлс заметил, что после визита Вэллери настроение моряков повышалось. Зато сами они совсем выбились из сил; Николлс чувствовал это по себе. Ноги у него стали точно резиновые, он беспрестанно дрожал.

Оставалось только гадать, откуда брались силы у Вэллери. Даже могучий Петерсен начинал сдавать — не столько от того, что ему приходилось чуть ли не тащить на себе командира, сколько от возни с бесчисленным количеством задраек на дверях и люках, намертво схваченных морозом. Каждую из них приходилось отбивать кувалдой.

Прислонясь к переборке, чтобы отдышаться после подъема из орудийного погреба первой башни, Николлс с надеждой поглядел на командира.